— Принесёте дурную болезнь, — посулил им на прощание Кукарача, — останетесь здесь.
— Да не волнуйся ты! — крикнул сбегавший по сходням Чунчо, маша рукой. — Она к нам не липнет!
— Уж что-что, а женщин он выбирать умеет, — усмехнулся Кукарача, — и ведь, подлец такой, никогда не платит, а они его на руках носят.
— Противно смотреть на это логово блуда, — произнёс тяжёлым тоном Святой, глядя на деревню, где из домов уже выбирались представительницы древнейшей профессии, встречая очередных гостей. Каждое слово Святого будто пуд весило — так он их проговаривал, и акцент уроженца Экуменической империи в его голосе сейчас звучал как никогда сильно.
— Ничего, — хлопнул его по плечу Кукарача, — когда вернутся, построю на палубе, и будут как миленькие тебя слушать.
— Жаль, только мои слова до сердец их не доберутся, — вздохнул Святой и ушёл в кубрик, чтобы не глядеть на «логово разврата» и то, что творят там его товарищи.
— Дурных болезней тут нет, — заявил спустившийся со шканцев капитан. — Шлюшья деревня живёт с одного — и если кто-то тут подхватит «розалийский насморк» или триппер, то сюда больше ни один корабль не зайдёт.
— А мы на какой предмет тут остановились? — поинтересовался у гнома Кукарача.
Общаться с командой предпочитал он — формальный глава, как старший по званию, среди военных. Я оставался, скорее, его молчаливой тенью: никуда не лез, но всегда держался рядом с полковником.
— Угля набрать и воды в котлы. Шлюшья деревня не просто так тут стоит — для небольших кораблей, вроде моей красотки, это завсегда первая остановка. Да и баржи, если не самоходные, многие тут причаливают. Вот когда местные золотишко лопатой гребут.
По виду деревни нельзя было сказать, что кто-то тут гребёт золото лопатой. Она мало отличалась от остальных — разве что домов побольше. Но те, в которых жили, разительно отличались от тех, где принимали клиентов. Первые были крепкими, стояли на прочном фундаменте, и видно, что их регулярно подновляют. Вторые же только для вида подкрашивали и ремонтировали, лишь когда совсем разваливаться начинали, они стояли кривые, кособокие, будто привалившиеся друг к другу пьяницы.
Несмотря на заверение гнома, вскоре тоже сошедшего на берег договариваться о покупке угля, я не пошёл в деревню.
— В любви предпочитаешь чувства? — спросил у меня Кукарача. Мы вместе сидели в тени от пароходной трубы на полупустой палубе. — И как это сочетается с идеей о честном наёмничестве?
— Ровнять наёмников и проституток давняя идея, — пожал плечами я, — но точно также можно относиться к профессиональному солдату. Сейчас даже рядовые получают какое-никакое жалование из казны, выходит, они такие же проститутки, как дамочки, что обслуживают Чунчо и остальных?