— Всегда рад соотечественнику.
Я жестом велел рагнийцам опустить винтовки. С пятью бойцами нам не справиться без потерь, а мне вскоре будет нужен каждый человек. Юноша приказал десантникам убрать оружие — по крайней мере сразу убивать нас не будут. Уже хороший знак.
— Соберите с легионеров всё, что может пригодиться, — велел он, — и тащите в лодку. Сама судьба послала её нам — не придётся тащиться с трофеями пешком.
Пока солдаты деловито обирали убитых, мы с молодым капитаном и рагнийцами направились к лодке.
— Вы вели себя удивительно нагло, — заметил юноша по дороге. — Как будто были уверены, что вас спасут.
— Нас не пришлось бы спасать, — ответил я. — С шестью легионерами мы способны справиться без чьей-либо помощи. Да и их командир допустил ошибку, когда начал болтать. Прикажи он начать стрелять из засады — вот тогда мы были бы покойниками.
Я ничуть не кривил душой, говоря это, и шёл на осознанный риск. Сыграл со смертью — и выиграл. На сей раз.
— К тому же, — добавил я, — мне удалось заметить кое-кого из твоих бойцов. Чёрная форма не лучший камуфляж в этих джунглях.
Юноша внимательно посмотрел на меня, как будто подозревая, что я издеваюсь над ним. Но я продолжал шагать с каменным лицом. Я и в самом деле заметил именно чёрные силуэты — камуфляж легионеров был слишком хорош.
— Вы стали отличной приманкой, — сменил тему капитан. — Мы с легионерами давно срисовали ваш пакетбот и опознали его. Он никак не мог вернуться настолько быстро. Видели бы вы, как он удирал от нас, когда шёл вниз по реке! За ним гнались на дирижабле, закидывали бомбами, пытались десантироваться. Но эти ребята из легиона оказались крепкими орешками — ушли.
Теперь понятно, почему пакетбот пристал в той деревне. Им нужен был ремонт после атак дирижабля, и выбирать уже не приходилось. Тем более, что по их карте деревня всё ещё числилась форпостом Безымянного легиона.
Мы расселись на лавках, и я выложил на складной стол, за которым мы обычно ели, свои документы. Юноша долго изучал их, похоже, подписи больших чинов из Генерального штаба и внушительная печать его совсем не впечатлили. Однако он вернул мне бумаги и, как мне показалось, начал испытывать чуть больше уважения. Но не доверия.
— Адам, — представился он, но руку протягивать для пожатия не стал. Видимо, прочтя моё имя в документах, капитан решил, что невежливо и дальше оставаться анонимом. — Адам Оцелотти.
— Странная фамилия, — не удержался я.
— Мои родители эмигрировали из Исталии, — ответил он. — А ваше замечание странное для того, кто путешествует в компании веспанцев.