О нет, милая, это не ярость! Это совсем не ярость. Я отлично помню, что я творю — и как я творю. Отлично помню, что в этот момент думаю — и прекрасно вижу, когда перешагиваю грань, но при этом сам себе и аплодирую…
— …И тогда становишься очень жесток, — продолжила девушка. — Ты не хочешь прощать людей. И если тебе человек не нравится, ты никак не пытаешься его понять. И очень быстро записываешь людей во враги — после чего жалости к ним не знаешь…
— А среди моих качеств нет чего-нибудь… — осторожно и немного жалобно спросил я. — …Что можно было бы назвать добротой? Или умом? Я — хороший парень, может быть?
Да-да, я и сам уже знал, что нет… Я сообразительный? Наверное, всё-таки да, потому что за минуту успел понять, какой я есть на самом деле. И, видимо, подобное умение можно смело записать в свои достоинства — или опять нет?
Я старался не подавать виду, но мне было и вправду больно!.. Смотреть в глаза правде — вообще не самый приятный процесс. Однако больно мне было как раз от того, что никаких мук совести я не испытывал. Сколько раз я пытался понять, как люди становятся моральными уродами, которым плевать на всех, кроме себя, и вот — на тебе… Я не просто знаю, как они это делают — я это и сам, понимаете ли, сделал!.. Фант — настоящий моральный урод. Ну да, именно так я и напишу на надгробии собственной самооценки…
— Нет, Фант, ты не глупый! — неожиданно признала Араэле. — У тебя не всегда хватает опыта, но это как раз дело наживное. Но вот особой доброты я за тобой не замечала… Ты, конечно, переживаешь и заботишься о тех, кто тебе близок. Но иногда твоя забота бывает очень… Злой, наверное?
— Значит, я плохой парень? — спросил я.
— Не надо оценивать всё в черно-белых красках! — возмутилась девушка, а потом взяла двумя ладошками за подбородок и повернула моё лицо к себе, заставив посмотреть в глаза. — Мир не делится на хорошее и плохое… Уж ты-то, Фант, как никто должен это понимать!
— А если честно? — прищурился я.
— Ну да, ты плохой парень… — признала Араэле. — Но кто тебе сказал, что это всегда плохо? Ты завтра будешь сидеть в зале, где, помимо тебя, будет ещё пятьдесят девять плохих парней.
— Пятьдесят восемь… — машинально поправил я.
— Да ты что, милый?! Считаешь Гилуса хорошим парнем? — у Араэле даже заплясали в глазах весёлые искорки. — Знаешь, сейчас тот самый случай, когда тебе опыта не хватило…
— Выходит, я глупость сморозил, да? — перевёл я с дипломатического на человеческий.
— Ещё какую! — похвалила меня за честность девушка. — Глупее не бывает…
Её глаза оказались совсем близко, словно бы гипнотизируя меня.