Возможно, внутренняя пустота была связана с пустотой внешней – когда ты день ото дня видишь только белое марево, воображение притупляется, пытаясь приспособиться к отсутствию информации. Максимум, что я мог увидеть во сне, – это спина Бабы. Так что, может, оно и к лучшему.
Проводник всегда вставал первым – так было и этим утром. Когда я открыл глаза, его расплывчатая фигура уже виднелась в нескольких шагах от палатки. Он сидел спиной к нам и едва заметно раскачивался. О чём он думал в эти моменты? Вспоминал ли величественный силуэт Ка, произносящего очередную площадную проповедь? Ощущал ли последнее прикосновение Алярин, пожавшей кончики его пальцев за несколько секунд до того, как мы растворились в толпе? А может, он вообще ни о чём не думал – просто медитировал с закрытыми глазами, подменяя белую тьму чёрной.
Я поднялся. Младший тоже не спал – он сидел справа от меня и перебирал чётки. Дурацкая привычка, по-моему.
«Внутрь?» – спросил он.
«Да».
Мы поднялись и пошли в палатку.
Там уже не спали. Фил высасывал воду из шлюзового люка. Не знаю точно, как эта штука устроена – это просто трубка с рукоятью, ведущая из подпола палатки внутрь. Видимо, нагревательный элемент подтапливает снег, а ручной насос подаёт воду наверх.
– Сони, – сказал Шимон.
– Иди сам снаружи поспи, – огрызнулся Младший.
– Я по-доброму.
Младший издал неопределённый звук, вроде как фыркнул. Я молча взял упаковку с энергомассой, залил водой. Смесь забурлила и разогрелась. Глотая безвкусный паёк, я вспоминал бабушкины пироги с черникой. После её смерти я никогда не ел ничего подобного. Я рассказывал о пирогах нескольким своим женщинам, и они пытались порадовать меня, сделав что-то похожее. Но с таким же успехом они могли бы кормить меня энергомассой. Бабушкин секрет исчез вместе с ней.
Мы жевали в молчании, шебаршились, Яшка покряхтывал. Потом вошли Братья – как всегда, вместе, двигаясь совершенно одинаково, как два танцора, исполняющие одну и ту же партию.
– Утро, – сказали они с небольшим отставанием друг от друга. Они всегда так говорили, и это звучало как рассинхронизированная запись.
– Оно, – ответил Шимон.
Забавно, но Братья не были близнецами. Похожие какими-то деталями – крупным носом, близко поставленными глазками, – ещё большим количеством черт они отличались. Начиная с того, что один был брюнет, второй – пепельный блондин. Я не знал их имён, да и никто не знал, думаю, кроме Проводника. А может, и он не знал.
Потом вошёл Проводник.
– Я уже ел, – сказал он с порога.
Шимон угукнул.
Начали заползать остальные. Стало тесно. Толпа мужчин в защитных костюмах на нескольких квадратных метрах – как сельди в бочке. Два засола в день – утренний и вечерний.