— Ахиол, — с досадой обратился я к богу, задумчиво рассматривающему валяющиеся у нас под ногами трупы, — Соглашаясь на ваше предложение о работе, я не предполагал, что вы используете меня как чистильщика. Эти разумные были натравлены на меня.
— Шериф Криггс, — невозмутимое лицо мэра повернулось ко мне, — Поверьте, это необходимость, предпосылок для которой вы не видите.
— Это нарушение духа нашего с вами договора, господин мэр, — ответ плясал у меня на губах, порываясь сорваться ядовитым плевком, но сдержаться силы нашлись, — боюсь, нам придётся уточнить несколько деталей, раз уж мы перешли непосредственно к буквам.
— Понимаю. Свободное время у меня будет ровно через две недели. Вечером. Зайдите ко мне в это время, и мы… перезаключим соглашение. Но до этого момента, я надеюсь, что вы будете исполнять все взятые на себя обязательства.
Молча кивнув, я вышел из дома, которому сегодня не суждено было стать местом для свиданий.
Любой разумный, причисляющий себя к цивилизованным, вынужден постоянно оглядываться на общество. У последнего свои рамки и принципы, свои планки, нормы и неписанные законы. Он, этот разумный, старается держаться в этих границах, чтобы не быть изгнанным из общества, не потерять возможность контактировать с составляющими его индивидуумами, тем самым общаясь, заводя друзей, работая… живя. Нарушая закон или просто свински себя ведя, ты становишься неприятен, вплоть до игнорирования или, того пуще, изгнания. Но что делать, если тебя к этому вынуждают? Выставляют как цель, тем самым меняя правила игры?
Уйти ты не можешь. Драться бессмысленно. Саботировать… невыгодно.
Что же, будем действовать по обстоятельствам.
Домой я пришёл в душевном раздрае, где нашёл девчонок, пребывающих в плюс-минус таком же состоянии. Приунывшие девчонки сидели на кухне и дули чай, «обрадовав» меня новостями, что отношение преподавателей и учеников в школе к ним резко ухудшилось. Весь день их показательно игнорировали, бросая враждебные взгляды и шептались за спиной. Это их, понятное дело, сильно расстроило, особенно общительную и открытую Элли.
Я лишь вздохнул. Не удивительно. В школе желтоглазые учителя обучают живых детей. У последних есть родители, у которых, в свою очередь, есть уши. Общаться с детьми Должника, на которого чуть ли не официально объявили награду? Чревато.
— Так, собирайтесь, идём на пикник, — скомандовал я, — Заодно займемся пристрелкой всего, что у нас стреляет. Насчет школы… решим просто. С этого дня вы две недели и один день на домашнем обучении. Дальше посмотрим. Вашу программу я видел, ничего сложного. Чуть дополним, чуть изменим, остальное, если что, нагоните. Будете сидеть дома.