— «Зоопарк Министерства Обороны».
— Вот именно. Сюда всех ссылают, от кого избавится не могут или жалко. Контуженных, диких, кому надо до пенсии досидеть. Никто не будет разбираться…
— И что делать? — опустившись на стул Тарасов взял стакан и опрокинул в себя, без закуски, следом за Комбатом, — Что писать?
— То, во что в штабе поверят. Увидели машину, пошли по следам, там местные металл тырили. Случилась драка, ты сделал предупредительный выстрел в воздух, они сели в машину и уехали.
— На «Волге» по снегу?
— Почему нет? Деревенские всякую дичь мастерят. Поставили на шасси «шишиги» кузов от «Волги» и вперед…
— С патронами как быть? Я же не один выстрел сделал, а пять.
Открыв сейф, Комбат извлек со дна картонную коробку и, пошарив в ней, выставил на стол четыре «макаровских» патрона.
— Один. Тулупы порванные и форму в печь.
— Меня Дубко за них с говном съест.
— Прикажу — заменит. У него неучтенки — полсклада. Два тулупа как-то переживет. С Бухарметовым и Парамоновым я сам побеседую. Парни молодые — зачем им клеймо дурака со справкой?
— Комиссоваться?
— Я им комиссуюсь… — Комбат налил еще, достал бумагу и ручку, — За то, что бы все благополучно разрешилось. Садись к столу — сейчас будем сочинять…
***
Пока начальник вещевого склада, со стоном и качанием головой, искал новые тулупы взамен тех, что сгорели в топке кочегарки, Тарасов размышлял над тайнами раздачи армейских прозвищ. Казалось бы, имея фамилию «Дубко», можно долго не гадать, как тебя, за глаза, будут называть подчиненные. «Чем дольше в армии Дубко, тем крепче наша оборона» — само на язык просится. Но армейские острословы проигнорировали звучную фамилию и оттолкнулись от должности, получив, на выходе, «Начвошь».
Мужиком Начвошь был прижимистым. Поговаривали, что в начале своей карьеры он попал под проверку и чуть не заехал на нары по причине масштабной недостачи имущества. Спасло его только то, что на должности он был без году неделя и проверяющие прекрасно понимали, что ушлый предшественник спихнул на молодого, «зеленого дубко», еще не знавшего всех приколов, свои проблемы, а тот не удосужился проверить все как следует.
За невнимательность «Начвошь» получил выговор и жуткий страх перед нехватками и недостачами. Обуявшую его, после, рачительность, можно было бы назвать похвальной, однако, на любую выдачу имущества Дубко, теперь, смотрел как на личную трагедию и провожал оставлявшие его склад материальные ценности словно родственника в последний путь. Вот и теперь, получив от Комбата приказ выдать тулупы и форму взамен утерянной, Дубко устроил из этого такой спектакль, что Тарасова не оставляло впечатление, будто он забирает последнее у нищего.