– Итак, – говорит Саймон, – если я правильно понял, когда вы проснулись и увидели сестру, вас охватила паника и вы попытались скрыть улики?
– Да.
– Вам не пришло в голову позвонить сто двенадцать?
– Я хотел позвонить, но мне никто бы не поверил.
Саймон кивает:
– А когда вы вышли из квартиры, то поняли, что забыли там мобильный телефон. Почему вы зашли обратно, чтобы забрать его? Вернее, вломились?
– Мне нужен был телефон, я хотел купить билет.
– И по этой причине вы вломились обратно в квартиру?
– Да.
– А вы случайно вломились в квартиру не за тем, чтобы убить сестру? Поспорили о чем-то и решили вернуться и убить ее?
Какое-то неясное тяжелое чувство мечется внутри у Николаса, как дикий зверь. Напоминает о том, что его сестра мертва.
– Нет конечно, – выдавливает он из себя.
– Хорошо. Вы говорите, что затем сели в автобус. Но вам почти сразу стало плохо, и вы сошли. Вы можете объяснить, как нож оказался в кустах в том месте, где вас нашел полицейский патруль?
Николас пытается поймать взгляд Ангелы, и она утвердительно кивает.
– Я был в шоке, получил моральную травму, можно сказать. Я ведь только что увидел рядом с собой родную сестру с перерезанным горлом, я был в шоке. Я знал, что меня упекут за решетку, поэтому выбросил нож.
– Итак, вы хотели скрыть орудие убийства от полиции.
Ангела слегка покашливает, поэтому Николас хорошенько задумывается, прежде чем ответить:
– Я не знаю, был ли этот нож орудием убийства, но на нем была кровь, так что я так подумал.
Саймон недобро поглядывает на него и на Ангелу, записывает что-то в блокноте перед собой и начинает с нового абзаца, получив утвердительный кивок от Хелльберга:
– При обыске у вас во внутреннем кармане нашли колпак Санта-Клауса. Откуда он у вас?
Николас моргает, пытается собраться, придумать, что ответить. Ведь пожилая женщина из дома напротив все видела, и она разговаривала с Саймоном около квартиры Ясмины. Николас решается рассказать о конфликте с Санта-Клаусом. Когда он заканчивает, Саймон откидывается на спинку стула, скрестив руки на груди, через футболку проступают рельефные мышцы.
– Это как в том фильме, «В постели с Сантой».
– Так и есть, – говорит Николас, когда вспоминает, о каком фильме говорит Саймон. – Санта был пьяным в стельку.
Хелльберг распрямляется, вперивает взгляд в Николаса и в первый раз берет инициативу в разговоре на себя:
– И кто же этот Санта? Было бы неплохо, если бы мы могли с ним побеседовать.
– Я не знаю, думаю, кто-то из соседей.
– Тогда расскажите, как он выглядел.
Николас описывает проклятого Санта-Клауса максимально точно, насколько ему позволяет память. В конце концов, это может принести ему пользу.