То есть тогда Валентина именно собственными силами решала какую-то из возникших проблем.
Машина осторожно въехала на дорожку позади дома. Валя удивилась тому, что Михаил водит так аккуратно, но машина движется куда быстрее, чем когда за рулем она сама, несколько… легкомысленно относящаяся к некоторым правилам дорожного движения.
– Ну что, мой спаситель, будем прощаться?
– Валь, а можно дурацкий вопрос?
Валентина кивнула. Теплая ночь была такой необычной, такой ни на что не похожей… Гулять бы и гулять, как в восемнадцать лет.
– Мы уже с тобой достаточно близки, чтобы можно было тебя поцеловать?
– И вправду дурацкий вопрос.
И Валентина коснулась его сухих узких губ. Михаил ответил на поцелуй, обнял ее, положил ладонь на затылок. И Валя едва не застонала – это было такое правильное, такое нужное ощущение…
Как в первый раз. Будто сейчас ее первый поцелуй. И перед ней человек, которому она может позволить все что угодно и довериться во всем на свете.
И только сейчас она поняла, что значат слова «я помню вкус настоящего чувства», – сейчас она его ощутила, сейчас она им наслаждалась, сейчас оно ее поглотило целиком.
Неизвестно, что именно испытал Александр, узнав, что Валя смогла вовремя выплатить проценты и не поддалась на шантаж. Ей в вайбер пришло сухое сообщение «поздравляю», на которое она предпочла не отвечать.
Зато на следующее же утро перезвонила Якову Моисеевичу и многословно его благодарила и за время уделенное, и за внимание… Да и просто за то, что этот человек, пусть ничем ей не помог, но все же сделал много больше, чем можно было бы ожидать. Уже хотя бы потому, что ни одна живая душа во всем сплетенном Камышинске о ее просьбе не узнала.
Жизнь постепенно возвращалась в привычное русло. Так, во всяком случае, казалось Вале: утром бег (правда, теперь она бегала одна, хотя иногда в парке к ней присоединялся Михаил), легкий завтрак, поездка на работу, беличье колесо мелких проблем, как стемнело – домой.
Иногда в отеле, якобы с деловыми визитами, появлялся ее верный рыцарь из МЧС. Валя изо всех сил гнала от себя сколько-нибудь романтические мысли. Но по всему выходило, что подполковник мило и ненавязчиво все-таки за ней ухаживает.
Эсфирь как-то раз заметила с улыбкой, что ее, Валентины, вкус на мужчин явно улучшился.
– Ты прости меня, Валечка. Сейчас-то уже можно говорить, но твой Игорь ужасно не нравился не только твоей маме…
– Эх, дорогой мой главный помощник, вот думаю я, что было бы, если бы я маму все-таки послушала… И что было бы, если бы она на меня не давила. Может быть, жизнь бы сложилась совершенно иначе?