Кэтрин почти не переживала по поводу брачной ночи. С Эдвардом, она была уверена, ей не грозит ничего ужасного. За последние несколько дней они успели немного познакомиться друг с другом, и Кэтрин обнаружила, что у него чувствительная душа, он благоговеет перед отцом и опасается, что не сможет оправдать ожиданий родителя. Она понимала почему. Сэр Томас казался человеком сердечным и был очень добр к ней и матери, но держал под неусыпным контролем все и вся. Никто в Гейнсборо не мог усомниться в том, кто здесь хозяин. Таких вышколенных детей Кэтрин еще никогда не видела; сэр Томас не потерпел бы ни малейших шалостей и непослушания. Одного его слова или взгляда было достаточно, чтобы дети выполнили желание отца. В учебной комнате, когда юные Бурги, склонив головы, корпели над книгами, тишина стояла поистине монастырская. Мать была под большим впечатлением и решила, что это результат отцовской заботы и достойной всяческих похвал дисциплины, не сознавая при этом, что сама она в совсем иной — уважительной и проникнутой любовью — манере управляла детьми с неменьшим успехом.
Кэтрин уже поняла, что сэра Томаса лучше не гневить. У нее было преимущество, потому что он явно симпатизировал ей и подчеркивал свое расположение, как, например, сейчас, когда провозглашал тост в честь юной невестки:
— За прекрасную супругу моего сына!
Вечерело. В зале уже горели свечи, и Кэтрин сквозь эркерное окно видела, что на улице наступают сумерки. Думать о близящейся церемонии укладывания в постель было неприятно, но это ненадолго, а потом они с Эдвардом останутся одни, и начнется их супружеская жизнь. Она сделала еще глоток вина, наблюдая за выступлением акробатов на свободном пространстве между столами. Эдвард незаметно пожал под скатертью ее лежавшую на коленях руку. Девушка улыбнулась ему.
Наконец сэр Томас похлопал Кэтрин по плечу и сказал:
— Пора, дочка.
Она встала, подозвала Элинор, маленькую горничную, которую дали ей в услужение, и кивнула матери, чтобы та следом за ней покинула зал. С ними вышла и леди Бург, весь вечер нервно наблюдавшая за детьми и слугами.
В комнате с кроватью «в шашечку» Кэтрин терпеливо стояла, пока женщины снимали с нее платье и надевали через голову тонкую батистовую ночную рубашку, которую она сама расшила черной нитью по моде, введенной в обиход королевой. Мать научила ее, как это делать. Потом Элинор расчесала ей волосы, а леди Бург, которая вроде бы немного успокоилась, принесла серебряную миску с розовой водой, чтобы умыть невесте лицо и руки, а также тряпицу — почистить зубы. Мать откинула покрывало и простыню, Кэтрин забралась в постель и села прямо, опершись спиной на подушку.