Молодой человек уехал, и Кларенс проследовала за хозяином в маленькую комнату, обставленную в колониальном стиле, где ее ждал вкуснейший кофе. Они устроились в плетеных креслах у окна, и Фернандо поинтересовался, что ее связывает с Сампакой. Рассказывая, Кларенс внимательно изучала его, пытаясь найти хоть какое-то семейное сходство, – почему бы и нет? Но сходства никакого не было, ни во внешности, ни в повадках. Однако Хулия намекнула, что Фернандо сможет помочь ей в поисках. И Кларенс решила начать издалека.
– Скажите, а вы не родственник Лоренцо Гаруса? Отец и дядя упоминал его имя…
– Конечно, да, – улыбнулся мужчина; щель между передними зубами делала его похожим на мальчишку. – Это мой отец. Он умер год назад.
– О, простите…
– Отец был очень стар, его смерть была неизбежна.
– А как вы оказались здесь? Всю жизнь прожили в Гвинее?
– Я родился в Санта-Исабель… – Кларенс разочарованно поджала губы; как она поняла, ей надо было искать Фернандо, родившегося в Сампаке. – А детство я провел в материковой Гвинее и в Испании. Сюда вернулся только в конце восьмидесятых.
– В Сампаку?
– Сперва я работал в городе, в другой компании.
– А как вы снова оказались на плантации? Разве правительство не выкупило ее после провозглашения независимости?
– Плантация осталась в руках доверенных людей. Они приложили все усилия, чтобы сохранить наработанное, хотя все было уже не так, как во времена моего и вашего отца. Не стоит забывать, что новая Гвинея могла выжить только благодаря зарубежным вливаниям. После того как переворот семьдесят девятого года сверг Масиаса, бывшие владельцы, в том числе и мой отец, потеряли права собственности – правительство передало их одному высокопоставленному офицеру[7]…
– И что же потом?
– В конце девяностых этот офицер умер, а я в это время был занят в одном сельскохозяйственном проекте, финансируемом испанскими кооперативными программами при поддержке Евросоюза. Планировалось восстановить плантации какао с целью перепрофилирования на выращивание мускатного ореха или перца. Наследники офицера согласились продать землю, и я смог вернуть то, что принадлежало моей семье с начала века.
Фернандо предложил еще кофе, и Кларенс с удовольствием кивнула. В Испании ничего подобного она не пила.
– Вас назвали Фернандо в честь острова?
– О, я думаю, в каждой испанской семье, как-то связанной с Гвинеей, хоть один Фернандо да есть! – засмеялся он.
Кларенс это не вдохновило.
– Как и в вашей? – осведомился он, неверно истолковав ее гримаску.
– Нет, что вы! У нас в семье одни женщины, и ни одной Фернанды. – Она сделала паузу, потом осторожно спросила: – Скажите, а у вас случайно не сохранилось архивов с пятидесятых годов?