– Все, хватит, дочка, – Килиан с нежностью коснулся щеки Даниэлы, его глаза влажно блестели. – Устал я, пойду отдохну.
– Я буду скучать, Даниэла, – сказала сестре Кларенс. – Все теперь будет иначе.
Даниэла барабанила пальцами по столу. И она, и Лаа пережили шок, когда узнали правду. Ведь помимо всего прочего, Хакобо убил отца Инико. То, что это была самозащита, мало что меняло. И тем не менее, они теперь хорошо понимали значение слова «освобождение».
С Кларенс было сложнее. С одной стороны, она была рада, что их с Лаа связывает не просто дружба, да и Инико превращался для нее в сводного брата. Они будут связаны навеки, даже если пойдут разными путями. С другой стороны, ей было сложно примириться с ролью ее отца в этой истории. Она ведь с ним так и не поговорила.
– Кларенс, – вздохнула Даниэла, – Тебе не кажется, что пора поговорить с отцом? Рано или поздно все же придется.
– И что я ему скажу? Я не могу понять, как Килиан мог утаить существование Лаа в секрете от всех нас? Это больно, и он и так много мучился, когда расстался с Бисилой. А отец… – Ее глаза наполнились слезами, – отец насиловал и убивал, и это сошло ему с рук. Не понимаю, как мама с этим жила! То, что он творил, – немыслимо. Сильно ли прошлое довлеет над нами? По маме этого не скажешь. Знаешь, что она мне недавно выдала по телефону? Что они уже старые, а все это случилось тридцать лет назад. Мол, неужели нельзя забыть и простить события одной пьяной ночи? – Она протерла глаза. – Это так ужасно! Я не понимаю своих родителей.
Даниэла обняла ее.
– Нет, моя дорогая. Хакобо это не сошло с рук. Африканская кровь, текущая в венах его внуков, всегда будет напоминать твоему отцу о том, что случилось. А теперь, когда он узнал о существовании нежеланного сына, он боится потерять единственную дочь.
– Но он даже не захотел поговорить с сыном!
Кларенс закусила губу, чтобы сдержать рыдание. Она закрыла глаза, вспоминая все, что случилось с тех пор, как в руки ей попался этот злосчастный клочок бумаги в шкафу. Правда навеки связала жителей острова и жителей гор узами, которые невозможно разрушить. Ее мир теперь никогда не будет прежним. Он изменился навсегда, и неизвестно – к лучшему или к худшему. «Так близко и все же так далеко», – думала она. Или наоборот? Как бы ей хотелось, чтобы все случилось иначе: «Так далеко – и все же так близко»! Формоза, Фернандо-По, остров Масиаса и Бьоко. Рипото, Порт-Кларенс, Санта Исабель и Малабо… Пасолобино. Так далеко и так близко…
В доме Рабалтуэ теперь говорили на английском, испанском и пиджине, на буби и одном или двух местных диалектах. Кларенс позаботилась, чтобы ее племянники знали язык предков. Самуэль и его младшая сестренка Эноа, дети Даниэлы и Лаа, впитывали все как губки. Кларенс была уверена, что если бы они проводили больше времени в Гвинее, чем в Калифорнии, то заговорили бы на французском, португальском, фанг, аннобонском, баленге, ибо и ндове. Этот Бьоко – настоящая Вавилонская башня в миниатюре!