Килиан погладил ожерелье на шее.
– Помоги развязать узелок.
Даниэла послушалась. Он некоторое время подержал ожерелье в кулаке, а потом протянул дочери.
– Отвези его Бисиле и скажи, что там, куда я отправляюсь, оно мне не нужно. И я надеюсь, что оно защитит ее так же, как защищало меня. – Он вновь обратил взгляд к небу. – Теперь все. Я хочу спать…
Он мечтал обрести покой на маленьком острове, поросшем пальмами и деревьями какао с яркими стручками и листьями, где дни и ночи равны и где он помогал растить и собирать пищу богов. Он мечтал вдохнуть аромат маленьких белых цветков тропического миндаля, слушать шутки, смех и песни нигерийцев, мечтал раскачиваться в ритмах барабанов. Он мечтал наполнить взор красками улиц чудесного городка у подножия туманных гор, гулять под райскими кронами пальм и кедров, среди папоротников и сейб, посмотреть на пестрых пташек и юрких ящериц. Он мечтал кожей ощутить прохладу ливня во время тропического шторма, а потом окунуться в заботливое тепло бриза, наполненного запахом жареных бобов. Но больше всего он мечтал оказаться на острове и поймать на себе взгляд Бисилы!
Тем же вечером Килиан потерял сознание. Он пребывал два дня в лихорадке и в бреду повторял слова, которые ни Даниэла, ни Кларенс понять не могли, а Лаа не стал переводить. Иногда умирающий звал Бисилу, и тогда страдания ненадолго оставляли его. Перед самым концом ему, казалось, полегчало. Так продолжалось до тех пор, пока он не издал последний вздох и не упокоился навсегда.
Через неделю после похорон Лаа уехал на работу, а Даниэла осталась с детьми, чтобы разобрать вещи Килиана и привести в порядок дела. Сестры не могли позволить себе плакать, чтобы не расстраивать Самуэля и Эноа, которые не понимали, куда это делся дедушка Килиан и почему его больше нет в Рабалтуэ, хотя он был там всегда. Пришлось сказать детям, что дедушка превратился в бабочку и улетел в рай.
Однажды днем, разложив последние вещи по коробкам, Кларенс заметила, что Даниэла убирает ожерелье из ракушек. Это показалось ей странным.
– Мама заслуживает справедливости, – объяснила сестра. – Если я передам его Бисиле, то признаю, что папа был нечестен с мамой. Я не хочу больше оглядываться на прошлое, мы с Лаа хотим наслаждаться настоящим и грядущим. Нам еще столько предстоит сделать! Слишком долго ностальгия владела этими стенами. Это и тебя касается, Кларенс.
Она села на кровать, сжимая ожерелье в руке, и все-таки расплакалась. Кларенс молчала. Пусть сестра освободится от всей той тоски, которая наполняет сердце с уходом близких.