За это она могла простить, но не за обман. Зачем он говорил о любви, делая счастливой? Зачем был с ней, позволив чувствовать себя желанной и нужной? Все могло сложиться иначе, будь Дэвид честным. Ведь в самом начале знакомства они, казалось, пришли к согласию. Всего лишь брак по распределению, нужный для общего блага и только. Формальность, не более того.
А Дэвид не переставал говорить – так, будто хотел перевернуть душу Алиры. Он вспоминал их побег на водопад, рассказывал рецепты блюд, которые отец собирался приготовить, когда его любимая дочь-землянка поправится и прилетит на ферму. Придумывал имена для дочерей и сыновей. Зиндаррианец рассказывал о мечте иметь много детей, как и Алира хотела когда-то… Он вел себя так, будто между ними все оставалось по-прежнему. Может, именно поэтому землянка наконец нашла в себе силы вернуться. Она просто больше не могла слышать эту ложь.
Глаза открылись с трудом, едва удалось пошевелить рукой, хотя вполне могло статься, что даже это Алире показалось. Высказать все, что собиралась, она тоже не смогла, но со стороны Дэвида все же последовала бурная реакция. Он подскочил, схватил за руку и склонился к лицу жены, не веря своим глазам. Прикоснулся губами к ее сухим и безжизненным губам, а после заплакал. Впервые Алира видела мужские слезы. Раньше она думала, что и не увидит.
– Очнулась. Жива. Алира. Жива… – Дэвид перешел на шепот, едва слышно произнося отдельные слова, будто тоже не мог говорить, хотя до этого вполне нормально изъяснялся.
Словно почувствовав что-то, в комнате появилась Конмира, не без труда заставившая Дэвида отойти и позволить ей посмотреть, что происходит.
– Так, силовой контур восстановлен и зациклен, значит, самое страшное уже позади. Она возвращается, какое счастье! Наконец-то! Если бы я знала, что будут такие последствия… Дэвид, скажи, чтобы принесли воды. Самой холодной, какая есть. Ледяной! И проследи за этим. – Дождавшись, когда зиндаррианец уйдет, Конмира склонилась к лицу дочери, погладив ее по лбу и щекам. – Все будет хорошо, девочка моя. Мама рядом.
И вновь Алира услышала молитву, теперь уже узнавая слова, и мысленно поморщилась. Конмира же, не переставая шептать, резким движением сделала надрез на собственном запястье и приложила его к губами дочери.
– Пей. Всего лишь один глоток. Так надо. Иначе не избавиться от них. Мертвые души не терпят живой крови. Мой секрет, о котором не знает никто. Они оставят тебя в покое, и ты станешь прежней Алирой, когда я завершу ритуал. Пей!
Если бы Алира могла сопротивляться, никогда не сделала бы того, о чем просила мать. Ей землянка не доверяла больше, чем всем остальным. Но едва влага достигла горла, вливаясь беспрепятственно, сглотнуть пришлось. Это случилось само, без сознательного участия, просто сработал рефлекс, на который, видимо, и рассчитывала госпожа президент. И сразу вновь скрутило от невыносимой боли, которая вернулась вместе со способностью двигаться. Согнувшись, Алира закричала. Конмира стояла рядом, пытаясь погладить по голове и успокоить.