Эта басня больше всего подействовала на простых депутатов, на большинство казаков. Они начали откровенно высказывать недовольство против Хмельницкого, «называя его предателем отчизны, будто бы подкупленным послами, и что они, освободив себя из-под польского гнета, пролив большую кровь, пожертвовав многими тысячами братии, положивших головы свои за свободу отчизны, снова добровольно продаются в неволю и отдаются такому народу, который не подал им никакой помощи в самую лихую годину, не подал даже воды промыть кровавых наших уст, и лучше нам быть в непрерывных войнах за свободу, чем накладывать на себя новые цепи рабства и неволи. Да и кому из соседних народов можно отдаться без страха и трепета? Одни из них непрерывно гнобят мусульманством, не терпят открытого богослужения христианского даже на собственной земле, другие торгуют своей братией, несмотря на единоверие и на единокровие, продают один другого бесстыдно и без упреков совести. А вер у них столько, сколько слобод, а в их домах, нередко и в одном доме их несколько помещается, и одно семейство из-за разных вер не может вместе жить и есть из одной посуды, а вся вера у них состоит в разборе икон и крестов, и какой из них красивее, тот и достоин почитания в оказании помощи людям. Для бога ж, творца всех и господа, неведомо, что у них для него остается. Поэтому, если нам с таким народом объединиться, то или они нас распродадут по одному, или переморят на своих улицах и перекрестках, потому что никто из них не пустит в свой дом никакого нашего перехожего, а тем более с табаком, употребление которого считается у них страшным грехом, смертным грехом и единым людским грехом во всем мире».
Гетман, успокоив возмущение собрания повторением своих клятв, «что он никогда и в мыслях не имел и не будет иметь намерения неволить их к ущемлению их прав и вольностей, и советовал только, из своей искренности отношений к ним и общей родины, поставить себя на крепкие ноги надежным союзом и объединением с другим народом, чего все нормальные державы всегда ищут, а нам особенно это необходимо с точки зрения, как я уже говорил, положения нашей земли и новизны нашего положения», и после этого распустил собрание по домам. На этом Сейм свою работу закончил.
Иностранных посланцев Хмельницкий одарил за их подарки и, написав в своих грамотах со всей вежливостью и благодарностью за приветствие и приглашение монархов, дал им прощальную аудиенцию и на ней заверил каждого отдельно о неизменной верности своей их монархам и постоянном уважении к их народам. При том он всемерно будет стараться к единению своего народа с ними, когда в нем пройдет то яростное сопротивление к такому объединению, рожденное омерзительным тиранством над ним польского правления, которое и во сне их пугает и действует на него, как некоторое отвратительное чудище.