А на столике мензурка – благодетель Кац плеснул разбавленного.
Поднял глаза:
– Пошли?
– Пошли. Но Алексеева, наверное, следует поставить в известность про Командоры. Если он не спит.
Алексеев… и сам вымотанный, оказалось еще не спал – тыкался-мыкался в незнакомой обстановке, в выделенной ему каюте, пробавляясь дармовым коньяком из капитанских запасов.
Несмотря на уже почивальный вид, сообщение отправил, чтобы, как только там, в столице, проснутся, расчухаются, важная информация уже лежала на столе.
И на том всё! Наконец, свалились в койки. Вмяв тяжелые головы – умы-безумия в подушки. Протянув уставшие ноги, а чтоб без них – без задних ног.
До рассвета оставалось не более четырех часов.
* * *
Еще до рассвета вахта занесла в журнал, что английский крейсер, удерживаемый на пределе дальности радара, так и не выйдя на траверз мыса Шипунский, окончательно застопорил ход.
Медленно, но с заделом и замахом поднимался обещанный барометром ветер-волнение. Для начала баллов на пять… до шести.
Светало и засвистало дружно. Светало на востоке, засвистало с норда, уже на семи по шкале Бофорта. Да с порывами.
Понесло. Волны громоздились, доходя в максимуме до пятиметровой высоты, срывались на гребнях пеной. Пена ложилась, бежала неспокойными дорожками по ветру.
Оба судна стояли носом на волну, разбивая накаты форштевнями, подбрасывая брызги до мостиков, вежливо кивая приштормовому океану носами. «Лена» так вообще разошлась в этом кивании, порой зарываясь по бушприт.
– Гляди. А его, походу сносит. Как там его – «Кресси», – тыкнул вахтенный матрос в монитор с радарной разверткой, – если шторм усилится – тут ему и конец! Как думаешь?
В ответ не думали, точнее, думали, но не о том. Глядели на время – дать ли еще поспать капитану или посылать человека… будить.
Решили все ж повременить.
Дрейф чужого корабля под действием ветра и волн длился недолго. Там как будто нашли силы, сумев дать ход, но не наперекор стихии, а отвернув на запад, ориентируясь на береговую полосу южной стороны полуострова Шипунский.
– Такое впечатление, что он хочет от шторма прикрыться. За полуостров уйти, на подветренную спрятаться, – не унимался, продолжал говорливый вахтенный, – совсем плохо ему. Может, сам издохнет. Или на камни сядет. Но днем вряд ли. В конце концов, англичане хорошие, в смысле… опытные моряки.
* * *
Петербург тянул. Радиорубка снова отметила отдаленную морзянку, но «царское село» помалкивало. Пока.
Сменилась вахта. Шкворчал, заваривал, разнося запахи камбуз. Позвякивала на качке посуда в столовой.
За «окном» шел дождь, молотя каплями по стеклам иллюминаторов, смешивая небесные брызги с морскими, долетавшими из-под форштевня.