Наконец Кон позволил себе рухнуть в кресло и схватился руками за голову.
Сьюзен. Сьюзен.
Воровка, проститутка, лгунья.
Он вскочил, подошел к столу, налил себе бокал вина и осушил его буквально за один глоток. Он впервые понял тех несчастных дуралеев, которые связываются с непотребными женщинами, и почувствовал, что его конечности как будто накрепко связывают путы.
«Какое все это имеет значение? — говорил ему внутренний голос. — Когда она станет женой, у нее не будет необходимости красть». С ним она будет всегда удовлетворена, так что у нее не будет потребности заглядываться на других мужчин.
Но сможет ли он верить хоть одному ее слову?
Она лгала так изощренно. Так убедительно. Она заставляла любовников преодолеть внутреннее сопротивление и поддаться своим желаниям.
Но ведь это была его идея. Его безумная, всепоглощающая идея. Он это помнит. Он подкупил ее половиной золота…
Может быть, он ошибается? И она честна?
«Леди Анна. Леди Анна. Леди Анна». Он трижды вслух произнес ее имя, словно заклинание против сил тьмы.
Слава Богу, что он отправил ей то письмо. Оно связывает его обязательством. Оно его защищает. Но даже несмотря на это, ему необходимо как можно скорее уехать отсюда.
Завтра приезжает из Хонитона Суон, а Рейс в основном успел разобраться в делах графства. Даже после того как он отдаст Сьюзен половину клада, у него теперь хватит средств, чтобы некоторое время содержать Крэг-Уайверн.
Завтра к вечеру он сможет со спокойной совестью уехать отсюда и направиться на восток.
Чтобы сделать предложение леди Анне.
Милой, доброй, нежной, хорошей…
И Кон запустил бокалом в самодовольную физиономию святого Георгия.
* * *
На душе у Сьюзен было так тяжело, что даже дышать стало трудно. Ей хотелось побыть одной, и она вышла в сад.
Ах, если бы им удалось остаться друзьями!
Где она допустила ошибку?
Она все сделала неправильно.
Ей следовало возмутиться, когда он предложил купить ее. Следовало внятно объяснить ему, почему «Драконова шайка» имеет право на эти деньги. Он мог бы не согласиться с ней, по крайней мере он понял бы, что она не какая-то алчная воровка.
Но тогда они не занялись бы любовью.
Она обогнула фонтан, подумав о распростертой на камне кричащей невесте дракона. А что, если она кричала не от страха, а оттого, что пришла в ужас, почувствовав, что сама хочет, чтобы дракон овладел ею?