Кон пожал плечами:
— Когда погиб Фред, это рано или поздно должно было случиться. Хотя я надеялся, что это произойдет еше не скоро. Сумасшедшему графу было всего пятьдесят лет. Этот тип убил себя зельем, которое, как предполагалось, должно было обеспечить ему долголетие.
Николас рассмеялся и попросил рассказать поподробнее, поэтому Кон поведал ему о лаборатории и спальне, не забыв упомянуть о высушенных фаллосах, а также причудах сумасшедшего графа.
— Я был бы не прочь взглянуть на эти книги и манускрипты. Ведь я их собираю.
— Всю эту алхимическую чушь?
— Встречаются и весьма любопытные вещи.
— Думаю, тебе просто захотелось иметь сушеные фаллосы. Наверное, слабеешь с годами?
— Едва скриплю. Итак, в Крэг-Уайверне это самое худшее?
Кон подумал о фонтане и Сьюзен, о золоте и Сьюзен, о ванне и Сьюзен и не знал, с чего начать. И вообще, стоит ли говорить обо всем этом Николасу с его чистыми глазами. Он приехал, чтобы поговорить о наследстве.
— У меня возникла проблема, — сказал он и вкратце изложил содержание письма леди Бел.
— У тебя весьма необычная семья, — сказал Николас.
— Ее едва ли можно назвать членом семьи.
— Но она некоторым образом графиня Уайверн. Думаю, что было бы очень трудно доказать, что женщиной, венчавшейся в Гернси, была не она, если она будет утверждать обратное.
Кон даже застонал:
— Только этого мне не хватало: леди Бел, постоянно проживающая в Крэг-Уайверне! Слава Богу, ей пришло в голову поехать следом за Мэлом.
— Наверное, ты мог бы нажать на кое-какие административные кнопки и позаботиться о том, чтобы ей и Мельхиседеку Клисту в Австралии было обеспечено хорошее обращение. Кстати, какое великолепное имя! Как ты думаешь, согласится Элинор назвать так нашего первого сына!
— Пожалуй, не согласится, — ответил Кон.
— Точно, — рассмеялся Николас.
Кон задумался над тем, что сказал Николас.
— Если к ним там будут хорошо относиться, то они, возможно, захотят там остаться после того, как истечет семилетний срок заключения Мэла. Думаю, такому, как он, есть где развернуться в этой неосвоенной стране. Но что мне делать, если она станет настаивать на том, чтобы ее сын стал графом?
— У тебя в руках ее письмо! От ее претензий не останется и камня на камне! Какая глупая женщина.
— Даже не в письме дело, просто это не идет у меня из головы.
— Ах-ах, — произнес Николас, осушив кружку. Надо отдать ему должное, он как никто другой умел сразу же докопаться до корня проблемы. — Значит, тебе так сильно не хочется быть графом Уайверном?
— Сильнее, чем можно предположить.
Николас, снова наполнив кружки, уселся.