На некоторое время к друзьями присоединился Ля Ин. Пожилой Страж уже отправил моего тестя на берег (тот на удивление изящно добрался до спасательного судна, даже в воду не упал) и теперь был полон решимости сражаться до конца. По крайней мере, так он мне сказал, добавив, что трюмные команды уже поразбивали все емкости с горючей смесью, а поджечь ее он сможет и сам.
Сперва я хотел обругать этого упрямца и приказать отправляться в тыл — тоже мне, капитан последним покидает корабль. Но потом решил, что Стражу и так нелегко расставаться с крепостями, которые дали ему смысл в жизни. Он ведь формально даже моим вассалом не был — союзником, который нашел себе служение в виде обеспечения спокойствия на реке. И справлявшийся с ним до сегодняшнего дня просто замечательно.
Поэтому я коротко сказал «хорошо» и стал ждать неизбежного финала. От того, как мы реализуем гибель своего оборонительного флота, зависело очень многое.
В какой-то момент до корейцев дошло, что они сражаются с очень небольшим отрядом защитников на каждой из крепостей. Плюс еще с наших джонок начали обстреливать захватчиков. Да и бегство воинов по натянутым веревкам не прошло мимо их внимания. В общем, с запозданием, но они все же догадались, что сейчас произойдет. Правда, помешать этому уже были не в силах.
— Все! Уходим! — усилив голос, проорал Ля Ин.
Его команду продублировали командиры помладше — из тех, кто еще продолжал защищать крепости. Оставшиеся солдаты заскользили по канатам вниз, сильные одаренные отходили последними, прикрывая их. А специально назначенные бойцы, державшиеся позади, бросали в палубные шахты факелы.
Полыхнуло не сразу. Побратимы с Ля Ином успели ступить на палубу спасательного баркаса, а корейцы, сообразившие, что сейчас произойдет, устроили давку на пути к своим кораблям, когда пламя вырвалось наружу. Оно неторопливо проскользило по специально разлитым дорожкам на палубах, вышло на оперативный простор на воде, и вот тогда уже полыхнуло по-настоящему.
Наш заранее отведенный флот, вероятно, в тот момент лишился бровей и ресниц. По крайней мере, на трех судах, самых близких к разлившемуся пятну огненной смеси, запылали паруса и веревочная оснастка. Про пришвартованные к крепостям джонки и говорить было нечего. Там царил огненный ад.
К чести корейских моряков, они сражались за возможность выжить до конца. Рубили абордажные крюки, скидывали мостки и вообще избавлялись от всего, что связывало их корабли с подожженными. На веслах, так как паруса в этой давке и пламени были бесполезны, пытались отойти, выбраться за пределы огненного шторма.