Но для начала восстановиться. До дома я добрался. Окровавленную одежду выкинул в мусорный бак. Проверил ещё рану и завалился отдыхать. В таком состояние я точно ничего сделать не смогу.
Так измотался, что не заметил, как отключился.
Ещё бы пробуждение снова не подкачало.
***
— Я знаю, что ты очнулся. Не делай резких движений.
Открыв глаза, увидел знакомого старика. Он сидел в моей комнате. На моём стуле. Держал в руках пистолет.
— Повторяетесь.
Я рискнул приподняться на локтях, но вспышка боли отрезвила, и перенес вес на здоровую руку, после чего свесил ноги с кровати. Уснул я в одних трусах, так что предстал перед гостем почти голым. Мелочь, но можно сосредоточиться на ней, чтобы не думать о том, что хочу спрятать.
Мы уставились друг на друга. Я не видел смысла задавать вопросы. У него оружие, он опытнее в этих делах, знает силу повелителей. И я не вижу его мыслей или чувств. Ничего. Не пустота, как у доктора или Паука, нет. Совсем другой подход. Повелители не хотели показывать мысли, поэтому выставляли на передний план пустоту — это как точно знать, что в комнате шум, работает телевизор, живут люди, лает собака, но зайти туда и увидеть лишь пыль. Этот же человек… Он был реальным невидимкой. Если у других я хотя бы замечал “комнату”, то у этого… ничего. Будто его нет. Ощущение настолько сюарестическое, что хотелось подойти и ткнуть в него пальцем, чтобы убедиться, он — не привидение.
— А ты не робкого десятка, — заметил старик. — Или от страха дар речи потерял?
— Зато вы что-то долго сомневаетесь.
— Не люблю убивать детей.
— Так подождите пару лет. Мне недолго осталось.
Он хмыкнул, обвёл взглядом комнату. Между нами всего-то метра два. Если прыгнуть, то… Он меня пристрелит. Почему-то я это чётко знал. Также выстрелит, если попробую на него повлиять. Единственное, что остаётся, — разговор.
— Вежливость и дерзость в одном флаконе. В первый раз я тебя не убил, потому что не знал степень твоей виновности. Теперь знаю.
— Следили?
— Следил. Видел, как ты убил трёх людей.
— Каннибалов, которые хотели меня сожрать? Попадись ещё раз, убил бы снова.
— Уже не попадутся. Что, реально сожрать хотели? — спросил он спокойно.
Думаю, старик бы спокойно раскурил сигаретку, наблюдая за тем, как меня рубят на части, а потом жарят мясо на костре.
Я промолчал.
— Это не единственное твоё прегрешение. Ты работаешь на Паука.
Теперь уже я не удержался от хмыка.
— Тебе кажется это смешным? — во взгляде старика мелькнуло что-то недоброе, рука напряглась, а оружие чуть повернулось в мою сторону.
— Этот гандон подловил меня у школы и приказ телу перестать дышать. А потом приковал наручником к контейнеру. Если ты, старик, так называешь работу… То пошёл нахер из моего дома.