Дальше она объясняет, что одно дуновение ветра есть знак Бога, наполняющего вселенную Своим всемогуществом, а бурный порыв и вихри порождены злобой сатаны, от которого «исходит злонравие (…), распространяющееся по сфере во все стороны, ибо в веке сем все перемешивается между народами на различный манер». Видимо, она имеет в виду, что убийство сочетается с жадностью, пьянством и самыми жестокими проявлениями злобы.
«И все же, — продолжает она, — на этой оболочке небо чисто и без единого облака, ибо за кознями древнего искусителя сияет лучезарная вера. (…) Она исходит не сама от себя, но покоится на Христе. И в небе виден шар, горящий огнем, большой величины, истинно означающий Церковь, собранную верой: о том свидетельствует непорочное белоснежное сияние, образующее ореол славы; над ним — две ясно различимые звезды (…) показывают, что Церковью управляют два Завета — завет ветхого закона и завет нового. (…)
Там же, под небом, ты видишь влажный воздух, а внизу — белое облако, которое, расширяясь во все стороны, орошает влагой всю сферу». Это образ крещения, «являющего всему миру источник спасения для уверовавших. (…) Из него также исходит дуновение с вихрями и распространяется по всей сфере, ведь, как только стало распространяться крещение, принесшее спасение верующим, так посредством мудрых слов стала распространяться и истинная слава; (…) в среде народов, которые оставили неверность и обратились к кафолической вере, она достигла всех».
Наконец, песчаный шар означает человека и мир, сотворенный для него. Здесь комментарий Хильдегарды становится молитвой: «Боже, чудесно сотворивший все сущее, Ты увенчал человека золотым венцом разумения; Ты облек его в дивное одеяние видимой красоты, поставив его, как князя, над совершенными делами рук Твоих, которые Ты праведно и благо устроял посреди твари. Ибо Ты наделил человека достоинством великим и дивным, превышающим достоинство других созданий». В этот миг созерцания Божественного Хильдегарда выказывает чувство, которое мы не раз находим в ее трудах и которое было присуще людям ее эпохи — восхищение красотой творения. То же чувство глубоко испытал и прекрасно выразил Гуго Сен-Викторский: «Богу, — говорит он, — угодно было не только чтобы мир был, но чтобы он был дивно красив и великолепен».
Когда Хильдегарда объясняет значение большой горы, вознесшейся между Севером — местом тьмы — и Востоком — обителью света, открывается еще один аспект: она имеет в виду грехопадение человека «из-за ужасающей лжи лукавого духа, причиняющего осужденным на проклятие многие муки». Она говорит о «людях, которые упорно искушают Меня своим нечестивым искусством, исследуя тварь, созданную для служения им и требуя открыть им все, что им захотелось узнать. Могут ли они ухищрениями своего искусства продлить или сократить время жизни, определенное Создателем? Разумеется, не могут ни того, ни другого, ни на час. Могут ли они изменить Божественное предопределение? Никак. Однако иногда Я попускаю твари открывать вам ваши страсти и их черты, ибо тварь боится Меня, своего Бога (…). О неразумные, когда вы предаете Меня забвению, не желая обратиться ко Мне и поклониться Мне, и взираете на тварные создания, чтобы узнать, что они предскажут вам, вы упорствуете, отвергая Меня, и поклоняетесь жалкой твари, предпочитая ее Творцу». Вероятно, она имеет в виду всякого рода гадания и лжепророчества. И дальше: «Однако иногда, по Моему попущению, звезды являются людям знамениями. О том свидетельствует Мой Сын в Евангелии, говоря: „И будут знамения…“. Это означает: люди будут просвещены светом такого рода звезд; а их обращение будет указывать времена времен. В последние же времена по Моей воле наступят бедствия и пагуба всякого рода; порой лучи солнца, сияние луны и свет звезд будут меркнуть, чтобы привести в смятение сердца человеческие».