Легионеры начали снимать доспехи и, отдуваясь, рассаживаться вокруг большого деревянного стола в центре казармы. Чернявый со шрамом помог мне подняться и сесть, озадаченно потрогал мою голову.
— Петроний, а у него тут кровь….
— Это я язык прикусил — поясняю легионерам и, оглядевшись по сторонам, подхватываю с лежанки серую тунику. Путаясь, начинаю ее натягивать — вот и испачкал голову кровью.
Латынь из меня просто льется рекой, я даже не задумывался ни секунды над переводом. А еще говорят «умерший язык»… Помню, мы изучали ее в университете, когда проходили античность и средневековье, но весьма поверхностно. Так что нынешнее знание латыни — это точно не мое личное наследие с истфака.
Центурион пожал плечами, давая понять, что ему до меня мало дела, и тоже начал разоблачаться.
— Ну и день сегодня выдался… К Оркусу такие поганые деньки!
На скамью полетел шлем, потом лорика. Под доспехами оказался пожилой мужчина лет пятидесяти. Седой, худощавый. Ему сразу освободили место во главе стола, налили что-то из глиняного кувшина в бронзовый кубок. Судя по запаху — вино. Центурион одним махом выпил, вытер ладонью массивный подбородок. Башка моя гудела, но любопытство историка брало верх — наблюдать за живыми легионерами было очень интересно.
Чернявый легионер вставил факел в держатель в виде высокой треноги и тоже сел за стол, не раздеваясь.
— Лекаря все одно нет, терпи до возвращения в Кесарию — центурион окончательно потерял ко мне интерес и повернулся к чернявому — Эй, Гней, а ты не усаживайся. Сходи-ка разузнай, что там во дворце у Пилата творится. Сильно ли он разрушен. И вернулся ли уже Лонгин Сотник.
Я покачнулся и закашлялся, поперхнувшись от услышанного. Вот оно значит как… Понтий Пилат. Лонгин Сотник… А фраза «Или́! Или́! Лама́ савахфани́» — это стало быть последние слова слова Иисуса на кресте: «Боже мой, Боже мой! Для чего ты меня оставил?!» Неужели эти слова здесь слышал только я?
Я снова повалился на лежанку, закрыл глаза. Так я в древнем Иерусалиме?! Ой-ой-ей… куда меня закинуло-то!
— Полежи Марк, переведи пока дух — за столом снова забулькал кувшин — Проклятая Иудея… — я услышал как тяжело вздохнул Петроний — Все у них тут не как у людей.
Стукнула дверь за Гнеем, легионеры начали негромко переговариваться. Опять в кубки полилось вино, застучали по доскам стола игральные кости. Интересно, а одежду Христа стражники тоже успели разыграть? Моя голова просто раскалывалась от нахлынувших мыслей. Новая реальность, древний мир, Воскрешение Христа…
— Это уже третье землетрясение — раздался чей-то сочный бас — за три года, что я тут служу.