В дверь постучали, в атриум заглянул легионер в шлеме и с большим глиняным свистком на шее.
— Аве префект! — солдат ударил себя по панцирю кулаком, вскинул руку в приветственном жесте — Беда.
— Что случилось? — Понтий рывком встал ему навстречу
— Евреи громят торговые ряды римских купцов. Лонгин выступил из дворца с двумя центуриями — легионер замялся — И еще…
— Ну что там?!
— Пришел человек от саддукеев. Никодим…
Выходит, что ученики Христа пошли за нами в Иерусалим.
— Что он хочет? — Пилат нахмурился, стал вертеть массивный перстень на пальце
— Тоже солдат. Говорит, евреи убили каких-то учеников из секты этого Назаретяна. И разыскивают остальных.
Слово у меня в голове громко и тревожно загудело, я пошатнулся. Апостолы убиты? Или кто-то другой из учеников?
— Я сейчас подойду, — Понтий повернулся ко мне. — А ты Марк… Ты жди здесь! Мы еще не договорили.
Взмахнув полой тоги, префект быстро вышел из атриума. Я же так и стоял, не двигаясь, пытаясь вникнуть в набат Слова. Неужели я своими действиями так сильно изменил эту реальность, что…
Ум заходил за разум, перед глазами двоилось. Если апостолы погибли… то кто же теперь понесет Слово Христово людям?!
—…А ты забавный! — сзади раздался звонкий женский голос. Я резко обернулся и погрузился в омут голубых глаз. За моей спиной стояла девушка в зеленой столе. Одежда удивительно гармонировала с ее молочно-белой кожей. Внизу столы была подшита красная полоса, такого же цвета пояс обвивал тонкую талию римлянки.
— Кто ты?
— Разве ты меня не знаешь? — удивилась девушка. — Я Корнелия Квинта.
Квинта, значит, пятая. Голубые глаза римлянки манили и успокаивали. Слово в голове стихло, я смог перевести дух.
— Я дочь Пилата!
— У Пилата есть дочь?!
— Пятеро дочерей — гордо ответила девушка, поправляя пепельный локон в сложной прическе.
— Что ты тут делаешь?
— Подслушивала — улыбнулась Корнелия. — Мама послала узнать, когда мы выезжаем. А вы заперлись с отцом в атриуме…
Девушка внимательно на меня посмотрела. — Нет, ты не забавный, ты странный.
Я все еще задумчиво стоял в луче света, падающего из проема в крыше. Может, это и выглядело со стороны странно.
— Это правда — про Иешуа? — Корнелия подошла ближе, я почувствовал какой-то тонкий цветочный аромат — Маме на днях снился этот иудей — проповедник.
— Я должен идти! — я с трудом вернулся из омута девичьих глаз, направился к двери.
Надо как-то исправить то, что я натворил. Хотя бы спасти оставшихся. Как? Обращусь к Лонгину. Он мой должник. Если Понтий не даст солдат — поможет центурион.
— Мы еще увидимся, Марк — донеслось мне в спину, и в голосе Корнелии не было ни капли сомнений.