Мне по-прежнему хотелось, чтобы он снял очки и я увидел бы его глаза. Если судить по свободной позе, по голосу и надменной улыбке, он хорошо держал удар, этакий галантный, но мужественный рыцарь, терпящий бедствие, но не жаждущий ничьей крови. Все же я не мог на это купиться, поскольку даже такой высокообразованный тип, как он, вряд ли считал бедствием полмиллиона баксов, потому мне и хотелось увидеть его глаза.
Но единственное, что я видел, – это отражение электрических ламп.
– Вы попали в сложное положение, – признал Вулф, – тем не менее я полагаю, что ваше отчаяние чрезмерно. Учредите на призовые деньги академическую стипендию.
– Я думал об этом. Это мало чему поможет, – улыбнулся он. – Самый простой способ – признаться в убийстве. Вот это сработает.
– Признание пришлось бы чем-то подтвердить. Можете привести детали?
– Вряд ли. Описать квартиру не могу, из какого оружия его застрелили, не знаю.
– В таком случае это безнадежно. Возможно, было бы лучше разоблачить убийцу и стать национальным героем. Такое звание заслонит ваш позор. Понимаю, вы не ищейка, но у вас есть голова на плечах. За отправную точку можно взять все, что вспомните про вчерашнюю встречу в «Черчилле». Кто что делал, кто что сказал? В ком проявились какие-либо признаки жадности или фанатизма? В частности, кто что сказал и сделал, когда мистер Далманн достал ту бумагу, где, как он объявил, были записаны ответы?
– Ничего. Вообще ничего.
– Это, конечно, был шок. Но позднее?
– Позднее тоже. – Улыбка его становилась все снисходительнее. – Думаю, не нужно вам объяснять, что там была за атмосфера. За тем столом сидели тигры, готовившиеся к прыжку на одну и ту же добычу. Стервятники, которые кружат над трупом, выбирая момент, когда рвануться вниз первым, чтобы ему достались сердце и печень. Любезности были вынужденные и фальшивые. Разошлись мы сразу, как только встреча закончилась, и каждый сжимал в руке свой конверт, каждый желал другому какого-нибудь несчастья, любого, вплоть до смерти.
– В таком случае вы не знаете, кто из них, если такой вообще был, решил, что мистер Далманн шутит.
– Понятия не имею.
– А вы?
– А! – Вид у Роллинза стал довольный. – Вот это уже ближе к делу, хотя, признаться, я думал, что вы действуете тоньше. В полиции мне не поверили бы, как и вы не поверите. Я действительно не знаю. Это был какой-то кошмар. Мой демон привел меня туда с единственной целью – выиграть этот конкурс лишь благодаря своему уму и сообразительности. Показал он нам лист с ответами или просто клочок бумаги, совершенно меня не интересовало. Если бы случайно или по чьей-то неосторожности этот лист попал бы ко мне в руки, я сжег бы его, не заглянув, не из добропорядочности, а из гордыни. Жаль вас разочаровывать, но я не могу ответить на ваш вопрос, подумал ли я тогда, что Далманн шутит, потому что я никак об этом не думал. Теперь вы захотите узнать, что я делал вчера вечером, после того как мы разошлись.