– Что ж, ты наконец получил мое место, да? – приветствовал я его. – Пожалуйста, проводи меня в кабинет.
– Тебе назначено? – парировал он, закрывая дверь, и потом пошел следом за мной.
Вулф сидел за столом и при виде меня проворчал:
– Так быстро справился?
– Нет, сэр, – ответил я. – Заскочил на минуту после того, как поставил машину в гараж. Хотите выслушать отчет о встречах с Полом и мистером и миссис Таттл?
– Да. Дословно, пожалуйста.
В случае с Вулфом «дословно» означает, что нужно не только воспроизвести каждое слово, но и описать все жесты, движения и мимику, так что я сел и приступил к рассказу. Лучшего слушателя, чем Вулф, я не знаю. Обычно он ставит локоть на подлокотник кресла, опускает на кулак подбородок, прикрывает глаза и в такой позе слушает.
Когда я закончил, он посидел некоторое время молча и потом кивнул:
– Приемлемо. Продолжай. Раз автомобиль тебе не нужен, можно Солу взять его?
Вопрос этот, между прочим, не такой пустяковый, каким может показаться. Между нами давно установлено, что машина – единственное имущество Вулфа, которым распоряжаюсь я.
– Надолго? – спросил я.
– Сегодня на весь день до вечера и, вероятно, на несколько часов завтра.
Мои наручные часы показывали, что оставалось пять минут до семи.
– Сегодня уже почти закончилось. Ладно. Расскажете, зачем ему машина?
– Не сейчас. Может, все это напрасная затея. Какие у тебя планы на обед?
– Не знаю. – Я встал. – Если найду мороженое, им и подкреплюсь. – И с этими словами я вышел.
На Десятой авеню я остановил такси и стал частичкой тысячеколесного червя. По дороге к центру и дальше, через Сорок восьмую улицу к Ист-Сайду, я думал о том, что наверняка Вулф что-то нащупал, ведь ставка Сола составляет пятьдесят баксов в день, а это весомая сумма, если отрывать ее от жалкой тысчонки. Вот только мороженое и грелки я никак не мог увязать друг с другом. Конечно, Вулф мог послать Сола совсем по другому следу, а что касается привычки Вулфа держать свои соображения при себе, то я уже давно запретил себе расстраиваться из-за этого.
Нужный мне номер на Сорок восьмой улице нашелся между Лексингтон-авеню и Третьей авеню. Это был старый кирпичный четырехэтажный дом, выкрашенный в желтый цвет. В подъезде на маленькой табличке у второй сверху кнопки звонка было указано два имени: Горен и Полетти. Я надавил на кнопку и, когда раздался щелчок замка, толкнул входную дверь и вошел. По узкой лестнице, которая была неожиданно чистой и застлана ковровой дорожкой, я поднялся на два этажа. На площадке третьего этажа я остановился, и тут вдруг дверь одной из квартир распахнулась и на пороге появилась не Горен и не Полетти, а Эрроу. Джонни Эрроу со своим неизменным прищуром.