Истинная литература тоже все отражает правильно. Перечитайте Юрия Трифонова. Этого замечательного писателя завораживали две темы: костоломная машина красного государства и дачная жизнь. Крайне характерно, что эти темы у него почти нерасчленимы. Ближе к нашим дням Солженицын годами был по сути экстерриториален и неуязвим для властей, живя на дачах Чуковского и Ростроповича.
Иногда мне хочется составить дачную антологию в нескольких томах. Среди прочего, туда попадет «Генеральская дача» Николая Заболоцкого и повесть Андрея Битова «Дачная местность».
Последнее «прости» советской власти очень показательно. ГКЧП (слово женского рода) очень старалась придумать нечто такое, благодаря чему все сразу бы поняли, что она хорошая и ее не надо бояться. И придумала. В своем обращении к народу она пообещала всем желающим по 15 соток. И миллионы сердец, уверяю, защемило. К счастью, мыльный пузырь лопнул на третий день.
Когда приходят холода, начинаешь понимать, почему наши классики писали «Зимние заметки о летних впечатлениях». С растущей нежностью вспоминается июльская жара, лесная малина, возня детей и собак в теплой траве, и глаза бы не глядели на мокрый снег за окном.
Особенно сладостными, кажется мне, должны быть дачные воспоминания человека, который всего однажды пожил на даче с начала сезона и до самого его конца, пожил в свое удовольствие, никем и ничем не подгоняемый, но больше уже никогда в жизни не смог повторить дивный опыт. Впечатления разных лет не будут наслаиваться, вытесняя друг друга, они сохранятся в его душе, как одна чистая и прекрасная мелодия, слегка грустнеющая к своему концу.
Разве можно забыть эти долгие летние дни, когда солнце норовит разбудить в половине пятого утра, забыть яростные ночные грозы, и то, как пахнет в начале июня жасмин и как вскоре его начинает теснить запах липы, забыть особое восприятие прочитанного в плетеном кресле или гамаке, поздние беседы, гитару и хохот на веранде, прогулки с прекрасной соседкой к озеру и по грибы?
Почему-то я долго думал, что дачи – привилегия Петербурга и Москвы. Но в 1980 году в Якутске я зашел по некоему адресу и узнал, что человек, который был мне нужен, на даче. Тогда это меня поразило. В Якутске, правда, довольно жаркое лето, но сама окрестная природа и тамошние комары, казалось мне, мало настраивают на мысль о даче. «Да что ты! – сказали мне. – Знаешь, какая у нас банька? А рыбалка! Разве ты в своей Москве увидишь такое?»
Случай повторился затем в Пушкинских Горах Псковской области. Это (для тех кто не знает) не город, а «поселок городского типа» с несколькими хрущевскими пятиэтажками. В одной из них на двери меня ждала записка «Ушла на дачу».