— Но когда я вернулся из судебной управы, все мои деньги были на месте! — воскликнул удивленный Бань Фэн.
— А что с одеждой? — спросил судья. — Когда я осматривал комнату, этот короб был заполнен доверху. Вы можете сказать, какая одежда отсутствует?
Покопавшись в смятой одежде, Бань ответил:
— Да, я не вижу двух довольно дорогих парчовых халатов с меховым подбоем, которые жена получила в качестве свадебного подарка от тетки.
Судья Ди медленно кивнул и сказал, озираясь:
— Чего-то здесь, кажется, еще не хватает. Погодите-ка… Конечно, там в углу стоял столик, покрытый красным лаком!
— О да, — сказал Бань, — его-то я сейчас и реставрирую.
Судья стоял неподвижно, погруженный в раздумья. Он начал кое-что понимать. Как же глуп он был, что раньше этого не заметил! Ведь он все время знал о драгоценностях, и с самого начала преступник допустил большую ошибку.
А он этого не понял! Но сейчас ему все стало ясно.
Наконец судья очнулся от своих мыслей и сказал Бань Фэну, с волнением глядевшему на него:
— Думаю, вы говорите правду, Бань Фэн! Вернемся в ту комнату.
Судья Ди медленно пил чай. Бань Фэн надел перчатки и поднял мокрую ткань.
— Вот красный столик, о котором вы говорили, ваша честь, — сказал он. — Это весьма старая вещь, но мне пришлось наложить новый слой лака. Отправляясь в деревню Пять Баранов, я оставил его сохнуть в углу спальни. К сожалению, кто-то, должно быть, прикоснулся к нему после этого, потому что, осматривая столик сегодня утром, я обнаружил сверху большое пятно. Теперь я привожу в порядок этот угол.
Судья Ди опустил чашку и спросил:
— Ваша жена могла прикоснуться к нему?
— Она хорошо знала, чем это грозит, ваша честь, — с улыбкой сказал Бань. — Я достаточно часто предупреждал ее о возможности отравления лаком, и она знала, как это болезненно!
В прошлом месяце ко мне приходила госпожа Лу из лавки бумажных изделий. У нее было тяжелое отравление, рука распухла и покрылась язвами. Она спросила, как это лечить, и я дал ей совет…
— Откуда вы знаете эту женщину? — прервал его судья.
— Когда она была ребенком, — сказал Бань, — ее родители жили рядом с моим старым домом, в западной части города. После того как она вышла замуж, я с ней не виделся. Не могу сказать, что был слишком этим огорчен, мне никогда не нравились женщины из этой семьи. Ее отец был порядочным торговцем, но мать-татарка занималась черной магией. У дочери были такие же причудливые интересы, она постоянно готовила на кухне странные снадобья, иногда впадала в транс и говорила страшные вещи. Очевидно, она узнала мой новый адрес и поэтому пришла посоветоваться со мной по поводу раздражения на руке. Тогда же она сказала мне, что ее муж умер.