Нужное слово вдруг само пришло к нему. Щелкнуло, точно снаряд, вложенный в патронник сервоприводами.
Наемники. Эти люди, нашедшие укрытие в отцовском лесу, никакие не еретики, укрывающиеся от правосудия и Святого Престола. Просто наемничий сброд, по какой-то причине вынужденный зимовать вдали от теплых городов. Может, непогода просто застала их в пути или же они успели отметиться в окрестных городах так, что не особо надеялись на теплый прием — Гримберт не знал этого и не хотел знать.
Но это, черт возьми, многое объясняло.
* * *
В Турине всегда презирали наемников. Город рыцарской чести, не единожды отражавший орды лангобардов, он был достаточно богат, чтобы позволить содержать рыцарское знамя в четыре дюжины боевых единиц, не считая артиллерии, пехоты и младших рыцарей, следующих за своими сеньорами. Может, не великая рать по меркам империи, отдельные части которой стальные рыцарские ноги порой превращали в распаханную пашню, но весьма грозная сила для восточных окраин, погрязших в пограничных стычках с еретиками.
Иногда, когда рыцарей и городского ополчения было недостаточно, отец, скрепя сердце, призывал под свои знамена наемников — ландскнехтов, галлогласов и кондотьеров. Те прибывали в Турин, словно на ярмарку, разряженные в пышные шелка, с разноцветными перьями на шляпах, щеголяющие немыслимыми украшениями и имплантами, и зачастую производили впечатление беспечных гуляк, ловеласов, краснобаев и любителей дармовой выпивки, чем солдат.
Но стоило только загрохотать над полем боя первым выстрелам, как становилось ясно, что туринская казна не прогадала, назначив им щедрую плату. В бою наемники зачастую демонстрировали больший пыл, чем самое воодушевленное христианское воинство, которому епископ пообещал райское блаженство сразу после мученической смерти на лангобардских пиках.
И только в бою делалось очевидным, что разноцветные щегольские шелка укрывают под собой закаленную сталь. Ощетинившиеся аркебузами, цепи наемников оставались незыблемы даже под градом вражеских снарядов, а ванадиевые пули без промаха били на двести метров, разя вражеские доспехи в уязвимые места и приборы наблюдения. Даже венецианские аркебузиры, признанные мастера огневого боя, иной раз вынуждены были отступать, столкнувшись с яростью наемных отрядов. Не боящиеся ни Бога, ни черта, не чтящие ничьей чести, кроме своей собственной, охочие до золота, по части кровожадности способные дать фору самым изуверским еретикам, на поле боя наемные части зачастую вершили страшные чудеса, которые святые отцы не спешили внести в церковный информаторий, ибо попахивали те отнюдь не елеем.