Я молча кивнул. Богиня спасала не Китай. Она спасала возможность существования китайской магии.
— А нельзя?..
— Нет.
— В смысле…
— Я поняла. Нет, Алексей. Нельзя вмешаться и спасти носителей ци своими силами. Мы — те, кого люди называют богами, — не всесильны. И не являемся создателями системы, в которой живем. Лишь пользователями, которые, как и вы, вынуждены соблюдать определенные правила. Да, возможностей у нас больше, но вместе с тем и ограничений тоже. Ни я, ни кто-то другой при всем желании не могли бы взять и создать убежище для сегодняшних одаренных. Или вмешаться в войну и предотвратить ее. Существование реальности неприкосновенно. Решения, принимаемые людьми, священны, а их право на выбор и свободу воли непреложно.
Да? А я как же? Меня сюда засунули — как это согласуется с правом принятия самостоятельных решений?
«А какое из них, этих решений, ты принял несамостоятельно? — фыркнул внутренний голос. — Другое дело, что ты думал не головным, а спинным мозгом».
Блин. Да. Так и есть.
Гуаньинь с легкой улыбкой смотрела на меня, ведущего этот внутренний диалог. И, казалось, насквозь видела каждую мою невысказанную мысль.
— Но ты тем не менее вмешиваешься, — выдал я наконец.
— Представь муравейник. Я не могу заставить муравьев драться друг с другом или прекратить вражду. Но могу уронить кусочек сахара в одном месте, а в другом — отвести травинку, которая мешает кому-то из разведчиков его разглядеть. Любое более серьезное вмешательство будет выглядеть как спасение муравейника путем его сжигания.
— А я сахар, который ты обронила, или травинка, которую отодвинула?
— Скорее разведчик, который увидел сахар.
Мне показалось, или она сейчас соврала? Не знаю, почему я об этом подумал, у богини не изменились ни тон, ни выражение лица. Просто на каком-то уровне стало ясно — врет. То ли пытается подсластить пилюлю, показать мою большую значимость, чем есть на самом деле, то ли что-то скрывает.
— И я должен рассказать всем остальным муравьям, где он лежит?
— Сперва ты должен заставить муравьев слушать разведчика. Ты не забыл, что сейчас они заняты войной на уничтожение?
За время разговора со мной Гуаньинь ни разу не сменила облик, постоянно оставаясь цветущей молодой женщиной. Однако с течением времени я стал замечать, что она словно медленно стареет. Вот сейчас я отчетливо увидел у нее на лбу маленькие морщинки, которых раньше не было.
Заметив мой взгляд, она кивнула.
— Все верно. За все нужно платить. За разговор с тобой — тоже. Не спрашивай чем — просто не поймешь. Помнишь — я не создатель системы, а более продвинутый пользователь.