— Ох, ну спасибо тебе, красавица! Только не пытайся сделать вид, что это твой выбор, ладно? — хохотнул я невесело. — Других вариантов у тебя все равно нет! И кстати, когда отправимся в путь, не одевайся. Тебе идет.
Ноу Ниу оглядела себя, будто только заметила наготу. Крутанулась вокруг оси и, завернувшись в хвосты, с нарочитой стыдливостью опустила глазки.
— Я нравлюсь тебе?
Один из хвостов чуть сполз, обнажая сочную грудь. Странное дело — только что голой ходила, а столько желания не вызывала. Но стоило спрятать наготу, а потом показать небольшой кусочек, как у меня в штанах снова потяжелело.
— Точно! — воскликнул я. — Давай потрахаемся еще раз? Вдруг это нас спасет!
Глазки Лисицы, не знавшей, что такое троллинг, загорелись. И тут же погасли, когда я закончил.
— Или прикончит сразу. Но, думаю, стоит попробовать! Один раз живем! Давай, раздвигай ножки, прекрасная Ноу Ниу!
Девушка фыркнула и молча покинула зал. Ушла в мою комнату, где все и произошло, и принялась одеваться.
— Вот и умница! — крикнул я ей вслед. — Пока ты не поймешь, что думать нужно не передком, а головой, проблемы будут только множиться.
— Кто бы говорил! — донеслось из комнаты. — Вы, мужчины, думаете как раз не головой, а той штукой между ног.
— Ну, в наших отношениях, мужик явно ты.
Мягкий сапожок с загнутым носком попал мне точно между лопатками. Я пожал плечами и вернул его обратно. В смысле, кинул и попал лисе в плечо. Та аж от возмущения задохнулась, а я только хмыкнул и пошел на кухню поискать что-нибудь поесть. Вот так, лисонька, привыкай. Теперь мы в одной лодке и в равном положении. Нет могущественного оборотня и слабого человека. Есть связанные в жизни и смерти напарники. Которые друг друга на дух не переносят.
На кухне я обнаружил рис, немного редьки, зелени и жгучий соус. Смешав все это в чашках и приготовив таким образом первое в этом мире ризотто по-сычуаньски, я вернулся в зал, где застал уже одетую девушку. Протянул ей одну из плошек.
— Ты, кстати, вообще питаешься? Нормально, как люди? Или только мясо невинных жертв жрешь?
Ноу Ниу чашку взяла и быстро-быстро заработала палочками. По лицу ее расползлась довольная улыбка. Ага, значит, ест. Что ж, это и хорошо, и плохо. Хорошо, так как в человеческой ипостаси у нее явно человеческая же и физиология, а плохо потому, что расходы на питание возрастут вдвое. А то и втрое, судя по аппетиту, с которым она смела подношения, и жадному блеску черных глазок, намекающему на добавку.
— Когда выезжаем? — спросила она.
Я выглянул в окно, обнаружил, что за всеми этими треволнениями, мы пропустили ночь, и на хмуром небе уже нарисовалось тусклое солнце.