Все хищники бросаются бесшумно на свои жертвы, но если прыжок им не удается, они громко выражают свое негодование. В данном случае тигру было отчего рассердиться. Шторы оказались более плотными, чем он ожидал: то была частая перегородка из гибких и крепких бамбуковых прутьев, наглухо вделанных в крышу и пол хижины; они образовали вокруг него клетку, из которой он не мог вырваться. И еще в этой сетке была одна особенность: чем больше он бросался на ее прутья, тем больше обрывался и прилипал, а белая обшивка стен клетки прилипала к его лапам, бедрам, морде, и он остановился, чтобы смахнуть с себя эту надоедливую белую штуку. Но снимая один кусок с глаз, он оставлял на них другой — с лапы. Он стал тереться головой об пол и этим еще ухудшил свое положение, — целая груда шуршащей липкой бумаги пристала к его голове и совершенно ослепила его на один глаз. Воя от ярости и страха перед неведомым, тигр стал царапать себе голову обеими передними лапами, но существенным следствием этого было лишь то, что он заклеил себе и второй глаз. Единственным желанием у него теперь стало — спастись, бежать — и будь что будет с этим злостным желтым человеком, тигру было теперь не до него. Он стал бросаться на стены, но, не видя ничего, не мог сначала найти дверей, захлопнувшихся за ним, как только он прыгнул в хижину. При каждом прыжке он ударялся головой о твердые стены и, оглушенный, падал на пол, собирая на себя все больше и больше липкой бумаги. А сверху кто-то сыпал на него все новые и новые тучи белых клейких листков. Враг его был хитер и хорошо устроил западню, но он слишком понадеялся на крепость ветхой двери хижины. Когда ослепленный зверь случайно бросился на нее, она не выдержала силы удара и распалась в щепки, а тигр кубарем, в вихре белых листков, вылетел наружу.
Шагах в двадцати от хижины, на дереве сидели Кастон и Джафир-Хан. Они слышали возню внутри хижины, а затем увидели и странную живую бомбу, вырвавшуюся из двери на лунный свет. Несколько секунд этот белый ком оставался неподвижным, но потом вскочил и бросился бежать прямо к тому дереву, на котором они сидели. Несчастный ослепленный зверь со всего размаху ударился о ствол дерева прямо головой. Сотрясение было слишком сильно даже и для крепкой головы тигра, и, оглушенный, он повалился на землю.
— Стреляйте, саиб! — воскликнул Джафир. — Все равно этот толстяк упустил своего врага, и поделом ему!
— Это правда. Но я не могу стрелять в тигра, когда он в бумажном пакете и совершенно беззащитен. Да потом я и промахнуться могу от смеха, ты посмотри только… — ответил Кэстон.