В заключение скажем: главная идея песни в том, что зло человека — это часть зла всего мира, и что единственная настоящая битва с ложью и злом — это та битва, которую мы должны вести с самими собой. Это напоминает мне фильм «О людях и богах»[67], советую всем его посмотреть. В фильме рассказывается история семи монахов, убитых в Алжире исламскими террористами восемнадцать лет назад. В одном из эпизодов упоминается завещание аббата. В нем меня чрезвычайно поразили следующие слова: «Моя жизнь давно потеряла младенческую невинность. Я прожил достаточно, чтобы осознать, что являюсь соучастником зла, которое, к несчастью, кажется, господствует в мире, и того зла, которое может поразить меня вслепую». Поразмышляем вместе над этими словами: «Я достаточно жил, чтобы понять, что я пособник зла, которое, как кажется, побеждает в мире и которое может поразить меня в любой момент, без причины. Я соучастник этого зла». Эти слова выражают всю глубину и истинность того, о чем говорит Данте: настоящая битва не в мечтах о спасении мира, «ибо нищих всегда имеете с собою» (Мк. 14: 7), — сказал Иисус. Если кто-то и изменит мир, это может быть только Отец Небесный; но каждому из нас предстоит битва: мы должны это признать, чтобы противостоять нашей слабости, мы должны всегда бодрствовать. Бодрствовать означает постоянно быть способными позвать: «Miserere! Помилуй!»
И лучше других это понимают старые люди. Именно потому в Евангелии, когда к Иисусу привели блудницу, чтобы смутить Его, поставить в затруднительное положение, Он ответил: «Кто из вас без греха, первый брось в нее камень» — и «стали уходить один за другим, начиная от старших» (Ин. 8: 7–9). Жизнь, если мы не абсолютно глупы и лживы, помогает нам осознать нашу слабость, наше зло. Она должна сделать нас смиренными, внимательными, исполненными вопрошания, настолько нуждающимися в прощении, что мы начинаем созидать благо, как это делал тот монах.
Мне кажется, в этом смысле уместно говорить о постоянной битве, исполненной жалости к самому себе, о битве «и с тягостным путем, и с состраданьем».
Песнь III. «Вовек не живший, этот жалкий люд»
На этот раз Данте действительно отправляется в путь и сразу же оказывается перед вратами ада:
Я увожу к отверженным селеньям,
Я увожу сквозь вековечный стон,
Я увожу к погибшим поколеньям.
Был правдою
[68] мой зодчий вдохновлен:
Я высшей силой, полнотой всезнанья
И первою любовью сотворен.
Древней меня лишь вечные созданья,
И с вечностью пребуду наравне.
Входящие, оставьте упованья.
Это надпись на вратах ада. Это врата ада, говорящие о себе в первом лице: «Через нас проходят в город страданий». В город страданий с большой буквы, страданий бесконечных, страданий от осознания того, что путь к добру и истине навсегда закрыт.