Все ходили степенно — боялись помять подаренную одежду. Абдулка даже не захотел подворачивать рукава новой телогрейки, и они висели до колен. Я решил помочь ему, но он зашипел на меня:
— Отойди, не цапай!
После урока чистописания рассказывали стихи. Витька-доктор, задаваясь, рассказал: «Дети, в школу собирайтесь». Я прочитал: «Кушай тюрю, Яша, молочка-то нет». Васька удивил всех: он вышел к доске и громким голосом рассказал по-украински стих: «Поховайте та вставайте…» Горящее от волнения лицо Васьки было красивым, а глаза — точь-в-точь два огонька.
На этом уроки закончились. Две работницы внесли в класс большую тарелку, накрытую газетой, и роздали каждому ученику по кусочку селёдки без хлеба и по два сладких леденца.
Счастливый день! Всё было радостным: и слова Ленина, которые диктовал нам Сиротка, и светлая классная комната, и подарки Совета, и наш однорукий учитель, вооружённый наганом.
Уплетая на ходу селёдку, мы высыпали на улицу.
Около дверей школы стоял мрачный Илюха. Теперь он жалел, что не пошёл учиться. Глаза у него загорелись злым огнём, когда он увидел надетые на всех нас обновки: сапоги, валенки, новые пальто.
— Илюха, ты чего не захотел учиться? — спросил Витька-доктор, подбегая к рыжему.
— Я уже грамотный, — важно ответил тот.
— Эх ты, грамотный! — сказал Витька-доктор. — Ну скажи, если ты грамотный: скажи, слово «дверь» какого падежа?
Илюха тупо глядел на Витьку и молчал, потом спросил:
— Чего?
— «Чего, чего»! У тебя спрашивают: дверь какого падежа — именительного или, например, творительного?
Илюха ухмыльнулся:
— Думаешь, не знаю? Конечно, отворительного и ещё… затворительного.
Витька так и присел от смеха, и я, хотя и не знал, что такое падежи, тоже смеялся. «Илюха отворительный, Илюха затворительный!» — дразнил я. Илюха злился, а мне было весело.
По дороге домой Илюха пощупал мои ватные штаны и спросил:
— Почём платил?
— Сто рублей.
— А мне можно учиться? — спросил Илюха.
— Ты же грамотный.
Илюха не ответил. Он остановился и начал всматриваться в даль улицы.
— Глядите! — вскричал он. — Глядите, буржуи работают!
Посреди мостовой, под охраной четырёх красногвардейцев, выковыривали ломами вмёрзшие в землю камни, носили песок буржуи. Здесь были толстые барыни в шляпах с перьями, жирные купцы в меховых шубах. Даже городовой в фуражке без кокарды стучал по камням молотком. Потом я рассмотрел в толпе богатеев колбасника Цыбулю. С недовольным видом он тыкал в землю лопатой и то и дело вытирал платком лоб.
Толстые барыни в туфлях на высоких каблуках носили малюсенькие камни и хныкали, как будто им было очень тяжело.