После крика прошла пара секунд, и только тогда увеличение остановилось. Сразу стали виден первый минус:
— Чего там? — спросил я у Эрика.
— Говорят, что настройка слишком грубая, — прислушавшись, отвечал он. — Сейчас правят.
Последующие несколько часов изрядно помучили нас, в то же время повеселив толпу зевак, с удовольствием наблюдавших за нашими стараниями. И было на что посмотреть…
Первым сюрпризом для нас стало то, что вещи в комнатах передвигались вместе с тем, как дом то расширялся, то уменьшался. Все, что не было закреплено, попадало в комнатах, особенно неприятным были реагенты в комнате Ридли, которые чуть было не устроили салют на весь Базар, но это удалось предупредить благодаря Люциферу, назначенному следить, что будет происходить внутри дома.
Увидев слегка подпаленную шерсть кота, Ридли понесся к себе и в скором порядке принялся закупоривать и убирать по шкафам все опасное и местами жидкое.
Вторым неприятным сюрпризом оказалось полностью сбившаяся настройка комнат и дома в целом. Пока Ридли вместе с Янко пытались придать ему нужную форму, она изменилась почти под сотню раз, и каждая попытка была нелепее предыдущей: приобретал ли он розовый окрас или же становился вверх дном, становился ли высоким и узким или же разбухал как бочка — все что угодно, но не то, что необходимо. Народ на лице уже покатывался со смеху, слушая, что я кричал Эрику, а также то, что он доносил дальше:
* * *
— Чердак нужно левее! — кричал я.
— Крышу чуть в сторону! — передавал Эрик.
* * *
— Эй! У вас весь второй этаж теперь состоит из окон! Буквально!
— Янко, у нас второй этаж застеклен!
* * *
— А куда делась дверь? — спросил я, подходя к тому месту, где только что на пороге стоял Эрик.
— Ты его развернул! — доносилось откуда-то справа.
* * *
— Это что за форма?! Почему третий этаж? И почему нависает над дорогой?!
— У нас не правильно блоки стоят! Что? И не говорите, что так и должно быть!
* * *
Вскоре эти наши диалоги стали дополняться разного рода энтузиастами, что и так уже катались по земле в конвульсиях и далеко не болезненных.
— А попробуйте перевернуть!
— Нет, лучше подвиньте влево!
— Сделайте ему другой цвет! Например, фиолетовый!
— Чушь! Ему лучше всего подойдет древесно-красный!
Случайные выкрики стали перерастать в гул, который уже основательно мешал нашей «работе». Терпеть подобное безобразие становилось просто невыносимо, и я начинал спешно соображать, что можно с этим сделать. Если уж толпе понравилось какое-то зрелище, то можно было быть уверенным — она не покинет это место до тех пор, пока шоу не прекратится. Я даже не представлял, как разогнать это сборище, в котором уже стали раздаваться тревожные нотки форменного хулиганства.