Суть боя и победы в нём заключалась в том, что как только магия разбивает костюм, выдаваемый на время битвы, нужно сломать эмблему. А можно и самому сдаться, если не хочешь, чтобы тебе причинили телесный урон. Хотя маги регенерации всегда начеку, и если что, то помогут.
Но главное — причинить боль телесную, когда появится доступ к эмблеме боевой школы КиБО, если не хочешь разрезать или сломать сам значок.
Вот здесь, я думаю, Берков и сказал своему сынишке, чтобы тот применил нечто запрещённое, отомстив за брата и вообще за всю хуйню.
Ровно в час дня, двадцать первого сентября две тысячи двадцать второго года на главной боевой арене школы КиБО вышли два мага.
Никакой музыки для каждого из бойцов, никаких вообще звуков — только я и мой враг.
Хотя, если посмотреть на трибуны за пределами защитного энергетического купола, толпа ревела. Может, там и объявляли меня и моего противника… и даже музыка какая-то играла. Но внутри точно была мёртвая тишина. Полная звукоизоляция.
Посередине боевой арены, прямо из земли вылез голографический экран с таймером обратного отсчёта.
Я уже в предвкушении очередной победы пусть и в новой для меня, но битве.
Руки напряглись.
Кастет под бронёй готов.
Три…
Два…
Один…
В БОЙ!
Не успел экран исчезнуть, как Богдан Берков в такой же боевой красно-белой броне влетел в меня.
Что же, удар пришёлся прямо в грудную клетку Железного Человека.
Парень создал белые печати на обеих руках, как делал его отец, и призвал копьё.
Он так и выкрикнул:
— Смертельное Копьё Берковых!
Похоже, это была какая-то личная магия рода Берковых. Но сила метательного оружия реально удивила мою броню. То есть грудь практически расплавилась.
Мысль, что благодаря такому костюму я смогу уничтожить клан Железных Скорпионов, резко исчезла.
Я едва стоял на ногах. Но не от боли, а от дикого ахуя, что парень настолько силён.
Богдан провёл обычную атаку, влетев в меня всей своей бронёй.
Мой Железный Человек выбил несколько белых кирпичей, когда отлетел к стене, то бишь маленькой её части от огромного «пласта» внутри боевой арены.
Поднялась пыль.
Парень подошёл ко мне. Его шлем сложился, чтобы можно было разглядеть рожу белобрысого.
— А что, так можно было?! — выдал я, понимая, что бой чуточку затянется. Сам же шлем раскрыть не мог… потому что не знал, как это сделать.
— Вот и момент твоей кончины, урод, — тихо произнёс Богдан. — Я не буду пробивать твою эмблему. Я пробью твою голову.
Мысленно подумав о шлеме, как и с кастетом, смог проделать то же самое, что и белобрысый.
Теперь, когда ничего не мешало моей башке, я сжал пальцы, на которых был надет кастет ещё в раздевалке.