— Вы кому-нибудь рассказали о своём, в некотором роде, открытии в области радио? — первым не выдержал капитан-полковник. Характер у него, может, и крепкий, но он на службе. Ему результат нужен. А я не на службе. Я бездельник. Я сегодня получил «отлично» по диамату, и теперь две недели совершенно свободен.
— Рассказал. Андрею Николаевичу и рассказал.
— Андрею Николаевичу — это хорошо. Это правильно. А ещё?
— Ещё никому.
— И не рассказывайте.
— И не собираюсь. Если не спросят, конечно.
— Кто спросит?
— Следователь, прокурор, мало ли кто. Кому положено спрашивать по должности.
— Не будет ни следователя, ни прокурора. Вопрос решён ко всеобщему удовлетворению.
— Понял.
Я и в самом деле понял: открытого дела не будет. Прослушивание первого секретаря — это политический скандал. Уотергейт областного масштаба. По счастью, мы живем не в Америке, и никто не позволит предать дело огласке. А кто прослушивал, зачем — не моего ума дело.
— Это хорошо, что поняли. Вам ведь нужно готовиться к международному турниру?
— Разумеется, нужно. И я готовлюсь. По мере сил.
— Готовьтесь, готовьтесь. Вы, слышал, хотите ехать в Вену не один.
— Это было бы весьма полезно — выехать с командой. Шахматы вовсе не индивидуальный вид спорта, как кажется со стороны. Для достижения высокого результата — а я нацелен на самый высокий результат, скажу без ложной скромности, — поддержка тренера, врача, психолога весьма важны. И у меня они есть.
— Это студентки-то?
— Да. Они ещё молодые, но они растут. И Ольга Стельбова, и Надежда Бочарова, и Антон Кудряшов. Растут вместе со мной. Приобретают уникальный опыт. И года через три-четыре страна получит специалистов самого высокого уровня. Ну, я так считаю.
— Я понимаю, понимаю. Думаю, что мы сможем дать положительную характеристику участникам вашей команды. При условии, что вы за них ручаетесь, конечно. Ручаетесь, что и здесь, и в капиталистической стране они будут вести себя соответственно высокому званию советских людей.
— Я в них уверен настолько, насколько вообще можно быть уверенным в людях, которых знаешь много лет.
— Ну, и славно. И они, и особенно вы, Михаил Владленович, на хорошем счету. Желаю вам на таком счету оставаться и впредь.
— Буду стараться, — скромно ответил я. Слово «впредь» меня слегка смутило: нарочитая старомодность специально для меня, или это для капитан-полковника естественный оборот?
Разница есть.
И я, распрощавшись, покинул квартиру. Вопросов у меня осталось множество, но задавать я их не стал. Неуместно это — задавать вопросы, зная, что никакого права на ответы ты не имеешь.