Бурные аплодисменты.
— Восьмой… чемпион мира… четырехкратный… чемпион Советского Союза… пятикратный победитель Всемирных шахматных олимпиад… международный гроссмейстер… заслуженный мастер спорта СССР… Михаил… Таль!!!
Бурные, продолжительные аплодисменты, переходящие в овацию, крики «Браво!», «Даёшь!», «Таль!»
— Девятый… чемпион мира… трехкратный чемпион Советского Союза… восьмикратный победитель Всемирных шахматных олимпиад… международный гроссмейстер… заслуженный мастер спорта СССР… Тигран… Петросян!
Бурные продолжительные аплодисменты. Крики «Анхамематели!!!» из части зала, где сидели, верно, армяне. Уважаю. Работящий народ, они мой подвал отделали — конфетка!
— Десятый… чемпион мира… чемпион Советского Союза… пятикратный победитель шахматный олимпиад… международный гроссмейстер… заслуженный мастер спорта СССР… Борис… Спасский!!!
Бурные аплодисменты.
Каждый представленный выходил на сцену и вытаскивал из ящика (стенки в шахматную клеточку) матрешку. Открывал матрешку и доставал бумажку с номером. Жеребьевка, вот как это называется.
За чемпионами мира шли чемпионы СССР, победители знаменитых турниров, а под самый конец дошла очередь и до мастеров. Тут аплодисменты были пожиже. И еще жиже. И совсем.
Меня вызвали последним. Новоиспеченный мастер спорта — невелика фигура. Робкие хлопки, недовольный гул, а какая-то дама закричала «Позор! Позор!» Её успокаивали двое сопровождающих, но успокаивали так, чтобы привлечь внимание. Мол, да, позор, конечно, позор, мы полностью согласны, что позор, но давайте повременим немножко.
Странно. Вижу эту даму первый раз. Хотя догадываюсь…
Мне и выбирать-то было не из чего: в ящике оставалась одна-единственная матрешка. Открыл. Номер девять.
Всего в турнире восемнадцать участников. Значит, семнадцать туров. Кому-то придется сыграть белыми восемь партий, кому-то девять. Девятому номеру — как раз девять партий черными. Это считается неудачей. Мелкой, но всё ж.
Матрешку я оставил себе — как и другие участники. На память о жеребьевке.
Семь часов вечера. Люди потихоньку расходились. Собрался разойтись и я, но тут ко мне подошел судья чемпионата.
— Лев Абрамов, — представился он. — Не могли бы вы пройти за мной, — вопросительного знака в конце предложения я не услышал.
— С вещами, или как? — спросил я.
— О нет, я не так выразился. Вас приглашают в оргкомитет чемпионата. Это ненадолго.
— Хорошо. Мой тренер может присутствовать?
— Может, — после мига колебаний ответил Абрамов.
И мы с Антоном пошли за судьёй.
Идти недалеко — два коридора, и вот она, комната оргкомитета.