Если бы жена Александра II по своему обыкновению сопровождала своего супруга, то нет сомнений, что ее встревоженное сердце призвало бы на помощь самые энергичные средства, которых требовали обстоятельства, чтобы спасти драгоценную жизнь государя. Для несчастной вдовы эта ужасная, горестная и столь жестокая для женского сердца мысль о том, что в тот трагический момент супруг оказался всеми оставлен, стала червем-древоточцем, бесконечно гложущим ее и днем и ночью.
Перед тем как императора уложили в сани, кто-то предложил перенести его величество в ближайший дом, чтобы немедленно произвести первую перевязку. Услышав это, император сказал едва слышным голосом: «Скорее… домой… отнесите меня во Дворец… там… умереть!..»
В миг катастрофы, положившей конец его жизни, император сохранил поистине героическую твердость души; ни одна жалоба не вырвалась из его уст. Это неудивительно, ибо всем известно, что государь умел владеть собой в самых серьезных и самых мучительных обстоятельствах. Добавим, что хотя он и пал на публичном месте, его личность до последнего часа хранила героизм величия.
Генерал-адъютант граф Е.Баранов проделал часть пути пешком, но по пути сел в предложенные ему сани. Он торопился прибыть в Зимний Дворец, чтобы велеть слугам срочно приготовить постель императору в императорском кабинете.
Сани с раненым государем остановились у дверей дворца, откуда казаки перенесли его на руках через несколько частных покоев. Увы! Произошла минутная задержка, ибо одна из дверных створок не поддавалась, пришлось ее выломать. На всем пути от входных дверей дворца до постели государя его кровь оставила многочисленные следы.
Перенесемся мысленно на верхний этаж Зимнего Дворца, где в покоях, сообщавшихся с императорским кабинетом посредством лифта, жила княгиня, жена государя.
Сидя в плаще и шляпе, княгиня спокойно поджидала возвращения своего супруга, обещавшего вернуться во Дворец в половине третьего. Назначенный час уже миновал, и, зная пунктуальную точность императора, она поначалу слегка встревожилась, но, поразмыслив, ободрилась, предположив, что он заехал по пути навестить графа Адлерберга. В этот же миг она услышала стремительные шаги и шум открываемых дверей. Внезапно к ней вошел ее лакей с растерянным лицом и сказал:
«Императору плохо!»
Княгиня немедленно бросилась к шкафчику, в котором хранились различные медикаменты, которые всегда были у нее под рукой и которые она сама назначала своему супругу. Среди других предметов там имелось и несколько подушек, наполненных кислородом, который она давала ему вдыхать во время приступов астмы. Княгиня велела лакею взять кислородные подушки и следовать за ней; сама же взяла два флакона и, не дав себе времени снять шляпу, быстро спустилась в кабинет императора. Войдя туда, она стала искать и звать его, но не получила ответа! В это мгновение двери распахнулись, и она увидела группу казаков, которые что-то несли. Печальная правда открылась княгине лишь тогда, когда его величество был уложен на постель, устроенную посреди кабинета, и она узнала лицо своего супруга.