Камень, который отвергли строители…
Бессознательно накапливал Горенштейн везде. Виктор Славкин, который однажды сказал мне, что понимает, что событий более значимых, чем его встреча с Горенштейном, в его жизни, пожалуй, не было, вспоминал:
Виктор Славкин
Однажды, сидя у меня в маленьком кабинетике журнала «Юность», он увидел на столе кипу рукописей, пришедших по почте, так называемый «самотек», и попросил десятка два взять на некоторое время домой. Потом принес эти рукописи и попросил еще. На третий раз я спросил, зачем ему это. «В строчках графомана застряло время. Писатель пишет и редактирует свой текст, отбрасывает то, что кажется ему случайным или неважным. Графоман пишет, не задумываясь, всё, что приходит ему в голову, и там иногда попадаются очень ценные вещи». В те годы графоман имел бóльшие шансы опубликоваться, чем настоящий писатель.
А вот интересное место из воспоминаний режиссера Леонида Хейфеца.
Леонид Хейфец
Нас еще связывала одна маленькая традиция, инициатором которой был он. Каждое 9 мая он предлагал мне идти с ним в скверик к Большому театру. Циничная Москва – сограждане, друзья – хохотали по этому поводу. А мы с ним встречались где-то в районе 10 утра уже в скверике и проводили в этом скверике почти весь день. Это же все-таки были 70-е годы, еще многие были живы. И вот эти встречи, эти лица, эти обрывки фраз, эти песни, эта иногда такая аляповатая театральщина, а иногда сквозь это проступала какая-то настоящая человеческая жизнь и судьба. Он это наблюдал. Он, не уча, учил меня видеть этих людей.
Горенштейн говорил в интервью Джону Глэду об источниках романа «Псалом»:
Ф.Г. Радиокомитет начал розыск пропавших во время войны родственников. Было объявлено об этом и предложено писать письма, в которых бы рассказывалась жизнь каждого из пытающихся найти этих своих родственников. Некоторые из этих писем были переданы в эфир, а другие – наиболее интересные – один из технических работников передал мне. Я еще не знал, какой именно период истории России буду описывать, и вот эти письма подсказали мне форму построения – на притчах, начиная с коллективизации и войны по семидесятые годы. Вот так – закономерное обдумывание темы и случай, который подворачивается часто, всегда, когда человек сосредоточенно думает об одном и том же…
На самом деле эти письма привез Горенштейну кинорежиссер Михаил Богин, который попросил тогда писателя его не называть…
Горенштейн дисциплинированно каждое утро садился к письменному столу в своем мини-кабинете и работал до часу дня. Ольга Юргенс вспоминает, что выходил он оттуда всегда с каким-то необыкновенным светящимся выражением лица, как будто он путешествовал в каких-то далеких краях и временах (что и было в его воображении) и с некоторым усилием возвращается к реальности.