— Ладно… — легко и просто начал Соболев, но вдруг запнулся. — Мы… мы разберемся, — все-таки улыбнувшись, закончил он.
— Разбирайтесь… Что же вам еще делать, как не сидеть и разбираться! — Федор вскочил, с отчаянием запахнул шинель. — А человек круглые сутки плачет. А вы мне снова сказку про белого бычка.
Рудаков, тонкий, гибкий в своей черной железнодорожной шинели с погонами, на ходу поправив носком сапога отогнувшийся ковер, выскочил из кабинета. А Соболев попросил технического секретаря, веснушчатую, словно выкупанную в золотистом просе, Валю Кузнецову:
— Валечка! Очень, очень тебя прошу — собери мне быстренько всех членов бюро!
Лена Лучникова, остановившись на почтительном расстоянии от Соболева, спросила:
— В чем дело?
— Садитесь, садитесь, товарищи! У меня был Рудаков…
Соболев рассказывал быстро, короткими фразами; Лучникова приглядывалась к нему.
— Соответствует действительности, — заметил Силин; появился он в кабинете незаметно и теперь поднялся, одергивая свою черную, военного покроя гимнастерку.
— Да? — иронически переспросил Соболев.
— Между нами говоря, если бы не Федор, не было бы такого решения, — спокойно продолжал Силин.
— Ты, Гриша, говоришь так, словно ее наказали за брата, а это неверно, — задумчиво возразила Лучникова.
Соболев поинтересовался, послали ли в школу новую вожатую.
— Товарищ Грач не подберет никак, — сказала Лучникова. — А что?
— Да вернуть Рудакову на работу надо. Подумаешь, один раз не явилась по вызову. Выговор ведь у нее остается?
Силин вдруг заерзал на диване:
— Товарищ Соболев! Разрешите не согласиться. Не явилась по вызову — один пункт. Самовольно ушла в отпуск — второй пункт, она знала, что директор школы не имеет права отпускать ее, вожатая — это наша номенклатура. И не захотела признать своей вины — третий пункт.
— Ну, три пункта. И выговор. Мало тебе? — рассмеялся Соболев. Ему вдруг стало очень легко: возражения Силина ему показались наивными.
— Восстановить Рудакову нельзя, Игорь Александрович! — с внезапным ожесточением заговорил Силин. — Это явится пощечиной бюро! Все в городе узнают, что бюро, бюро горкома комсомола, — это надо учесть! — допустило ошибку. Вы же сами знаете, как необходимо учитывать фактор авторитета!
— А вы что скажете, товарищ Грач? — обратился Соболев к Зое, которая напряженно следила за разговором, но пока молчала.
— Я согласна с Григорием Ивановичем, — сказала Грач. Она вдруг встала и отошла к окну.
Лучникова усмехнулась, и Соболев подумал: «Чему?»
— Но ведь у горкома совсем авторитета не останется, если он будет замазывать свои ошибки! — вырвалось у Игоря.