Карина
Границы эго должны быть укреплены, прежде чем можно будет говорить об их ослаблении. Личность должна определиться, прежде чем можно будет выйти за ее пределы. Необходимо найти свое Я, чтобы иметь возможность потерять его. Временное освобождение от границ эго, связанное с влюбленностью, сексуальным наслаждением или употреблением некоторых психоактивных веществ, может дать нам мимолетное представление о нирване, но не саму нирвану.
Пек Морган Скотт. «Непроторенная дорога»
Однажды, разжевывая шоколад, покрикивая на детей, чтобы они убрали за собой, и строча эсэмэску мужу («Когда будешь?»), я поняла, что пришло время. Пришло время искать замену. Не мужу и детям, конечно, а шоколаду.
Но когда стала думать о том, что может доставить мне удовольствие, я растерялась. Я думала либо об алкогольном забытьи перед сериалом, либо об отпуске на Мальдивах в полном одиночестве. Поскольку на Мальдивы меня никто не звал, а от алкоголя я сознательно отказалась, то записала два пункта в «список удовольствий»:
• одиночество;
• сериал.
Катастрофически негусто. Когда муж открыл дверь, я была уже в кроссовках. Жизнь, где мне в кайф только посмотреть сериал в одиночестве, требовала срочно что-то предпринять.
Мне было настолько обидно, что я бежала и плакала. Как же давно я не плакала! Где-то в парке я остановилась, села на скамейку и по-настоящему разрыдалась, так сладко и неистово, будто в первый раз на руках у матери признавалась в том, что именно я разбила проклятую вазу. Домой я уже шла медленно, перебирала, как крупу, психологические техники вроде «представьте вашу идеальную жизнь, представьте себя через пять лет, представьте дом вашей мечты» и не могла нафантазировать даже банальность. Номинально у меня уже и так все было, да только все – не то. Дети кричат и ругаются, муж вечно занят, вечно в творческих поисках и разъездах. У меня вопрос: это все? Эта картинка на пакете с апельсиновым соком – реально все? Ничего чудесного больше не произойдет?
Это был один из самых спокойных вечеров моей семейной жизни. Я мыла детей, я слушала их крики, я молчала, я как будто смотрела на свою жизнь со стороны и констатировала факты.
Надо научить детей не кричать и не драться. Или хотя бы выяснить, возможно ли это.
Надо поговорить с мужем, даже если у меня нет ничего приятного, что можно ему сказать.
Надо позвонить Миле.
Раньше, когда было плохо, я всегда звонила Миле. И впервые мне не захотелось ей звонить.
Мила – лучшая подруга, на которую за долгое время – двенадцать лет! – я впервые смотрела трезвым взглядом целых пять месяцев. Точнее, трезвым взглядом я смотрела на те ощущения, которые нас связывали. Мы познакомились в старших классах, ее чувство юмора и невероятно легкое отношение к жизни, разительно отличавшиеся от моих, каждый раз просто выбивали меня из седла. Это был первый человек, с кем мне на самом деле было весело. Но это было в школе, а теперь нам под тридцать.