Ну и заканчивается книга мощной цитатой А. Кудрина: «Кто пьет водку – тот […], значит, больше внес средств на решение социальных задач: поддержка демографии, развитие других социальных услуг, поддержка рождаемости».
Даже блюющие древние египтяне в угаре пьяного прелюбодейства в этой книге выглядят приятнее тупого русского, которого спаивает государство.
А Юля еще жалуется, что приходится объяснять, почему она не пьет.
Из книги я также узнала, что сухими и влажными могут быть не только губы в любовных романах, но и культуры. Русские по данной градации относятся к «сухой» культуре, но пытаются пить как представители культуры «влажной», в запале любимой игры «подражая Западу».
Что такое «влажные» и «сухие» культуры? Это как я и Юля. Во «влажных» культурах принято пить понемногу и все время (мои люди), но почти никогда не напиваться до состояния нестояния (с «почти никогда» тут выходят промахи). В «сухих» культурах, наоборот, алкоголя боятся и строго оговаривают случаи, когда пить все-таки можно. И в этих случаях напиваются в хлам, в сосиску, в дюпель.
Ничего, что у нас нет культуры потребления, можно же ее позаимствовать, а потом уже с удовольствием ринуться заполнять холодильники для вина. Русским, ярким представителям культуры «сухой», вдруг захотелось смочь, как итальянец или испанец, выпивать каждый день по бокалу вина или рюмку лимончеллы. Только вот одной-двумя порциями ограничиваться мы не так чтобы ловко умеем, зато завету ежедневности следуем исправно.
Я вспоминаю свои вечера с бутылкой. И ведь каждый раз говорила себе: «Всего пару бокалов», – и действительно сравнивала себя с элегантной француженкой.
Юля
Каникулы для меня всегда приравнивались к алкогольным возлияниям. Отдых – это пьяный угар и новые знакомства. И вот что я имею в виду.
Однажды я проснулась у грузина, похожего на Киркорова. Я в принципе хорошенько накутила в стране приятных мужчин и вина.
Отдыхала я в Грузии с няней, так что могла себе позволить расслабиться. С нами было еще две семьи. Мужья подруг совершили роковую ошибку и отпустили последних погулять со мной вечерком. Одна из них все время ныла, какая она уродина. Убеждать ее в обратном было весело только поначалу, и чем больше мы набирались с другой подругой, тем меньше нам хотелось в чем-либо кого-либо убеждать, тем сильнее хотелось танцевать. Поэтому некрасивая подруга благополучно ушла домой, а условно красивые мы, или хотя бы думающие о себе ровно так, – ведь когда ты выпил, ты всегда красавчик, – пошли танцевать. В прибрежном баре было не много народу, наверное, поэтому мужья подруг их и отпустили, но свинья везде грязь найдет, а мы с подругой нашли диджея и бармена.