На самом деле решающими факторами того, что я ни разу сильно не напилась за ту поездку, были страх и руль. Я боялась потерять контроль, так как путешествовала одна и была уязвима. И я не могла садиться за руль нетрезвой, а ехать дальше, двигаться вперед мне было интереснее бутылки. Уже кое-что.
В двадцать лет я теряла права из-за пьянки. Приехала в гости к подруге с ночевкой, поэтому спокойно начала возлияния, зная, что за руль не сяду. Я строго следовала этому правилу, но ты никогда не можешь быть полностью в чем-то уверен, когда выпиваешь. Было жарко, было лето, и мы решили потанцевать рядом с машиной, подключив мой айпод к колонкам. Потом из какого-то окна вылезла бабка с криками «пошли вон», и тогда мы отъехали. То есть я отъехала, сев в пьяном виде за руль. Не выключила музыку и вернулась в гости, а села за руль! Поскольку то были переулки Арбата с бесконечной системой одностороннего движения, я совершила ошибку и мало того, что въехала под кирпич, так еще и, осознав сей неприятный факт, решила сдать задом и врезалась в машину немецкого посла. А, как мы знаем, напротив посольств всегда есть будка с милиционером, так что избежать расправы не удалось. Думаю, он сильно удивился, увидев в шесть утра в машине трех девиц с шампанским в подстаканнике.
Если вы думаете, что я тогда сильно огорчилась, то вы правы. Но это не помешало мне тут же поехать с другом купаться на речку, а потом не явиться на суд и уехать отдыхать в Турцию. Так меня лишили прав на полтора года, а правило не садиться за руль нетрезвой сильнее вписалось в подкорку.
Карина
Все моральные цензоры для пьющего человека очень быстро перестают существовать, точнее, он довольно ловко подделывает их под ситуацию. Так я думала, что никогда не буду пить и курить при детях. Но я пила и курила, потому что мне хотелось. Я выходила на балкон, я следила за нормой, но никогда не отказывала себе в удовольствии.
Так и спустя пять лет брака, когда я думала (а я думала), сделать ли мне нечто плохое, то, что я хочу, я налила красное сухое и сказала себе «да».
Как только мы с Сережей поженились, я с больным энтузиазмом принялась играть роль преданной жены художника. После неудачного опыта подработки в театре и за ненадобностью поддерживать образ фам фаталь все амбиции я направила на Сережину карьеру. Фактически я была его менеджером, пока не родились дети.
Маме он понравился. Он всем нравился. Он не был похож на типичного художника, в нем не было ничего больного или странного, в нем не было надрыва, и при этом ему удавалось создавать картины, от которых у людей открывались рты. Эдакое сочетание хорошего мальчика снаружи и талантливого дьявола внутри. Я ему завидовала.