– Это правда, – не смогла не согласиться я.
– Так что на счет работы? Почему ты ушла из Центра?
Когда он это произнес, я, честно говоря, немного смутилась. Возможно, на мгновение, почувствовала даже каплю стыда за вранье. Но это только на мгновение. Да, я была перед ним виновата и никогда не искуплю свой грех. Но этот грех не имел никакого отношения к тому, что моя жизнь покатилась в никуда, и ставить Айени об этом в известность я не намеревалась.
– Решила взять перерыв ненадолго, – я отвернулась и пошла дальше.
Айени не отставал.
– Перегорела?
Какое точное слово он подобрал. «Перегорела». Да, я перегорела.
– Устала, – ответила безучастно. – А как у тебя дела? Как родители? Сестры? Что вообще у Ригардов нового?
– У нас все хорошо. Гоаре вошла в совет директоров компании. Отец, как всегда, то в командировках, то на совещаниях. Мама проводит жизнь на кухне, совершенствуя навыки в кулинарии. Кейдж продолжает работать в нашей гинекологии и пытается строить личную жизнь. Одьен стал руководителем отделения экстренной хирургической помощи и сейчас у него громкий роман с его новой сотрудницей, доктором Алексис Ней. У них все серьезно. Даже очень, – Айени хмыкнул.
– Ты злорадствуешь или мне показалось?
– Да нет. Просто влюбленный Одьен – это весьма интересное зрелище. Сама увидишь.
– Он на себя не похож? – не поняла я.
– Нет, он как раз-таки на себя похож. Властный, упрямый, никого не слушает и прет напролом.
Я поморщилась.
– Мы об одном Одьене говорим, или у тебя есть другой брат Одьен?
– Наверное, дело в том, что ты никогда его не знала, а видела только то, что тебе хотели показать.
Интересные нападки в сторону брата.
– А сам как поживаешь? – перевела стрелки я.
– Пять лет назад стал руководителем нейрохирургии. Работы много, дежурств тоже. Сейчас пытаюсь выбить деньги на постройку нового корпуса больницы. Нам нужен свой детский окружной центр. Больница в С. давно не справляется с наплывом, и детей везут в Т. Было несколько случаев, когда они не пережили транспортировку. В моем отделении отведено две палаты для детей, и их ведет один детский нейрохирург, и тот уже давно преклонного возраста. При том, что мы берем только детскую травму и неотложные состояния.
– А детская больница в С.? – спросила я. – У них разве нет нейрохирургии?
– Нет. Ее расформировали вместе с нашим центром политравмы пять лет назад. У них, в основном, терапевтический профиль, а одно единственное отделение хирургической помощи не справляется.
– Я думала, люди стараются уехать из С. и Р. А оказывается, все наоборот? В округе много детей?