Я демонстративно бросила вещи на пол и, не разуваясь, снова присела на высокий стул.
– Предлагаю сначала поесть, – Айени помешивал лопаткой овощи на сковородке.
– Что конкретно сейчас здесь происходит? – мой голос был похож на рык львицы, предупреждающей врага о нападении: в данном случае, козла.
– Ты знала, что за тобой следили? – спросил он.
– Когда?
– Два месяца назад. Мы нашли файлы с твоими фотографиями, твоим графиком рабочего дня, схемой больницы, из которой ты уволилась три недели назад. Что с тобой произошло?
– Перегорела, – ответила я.
– Мы нашли эти файлы на инфоблоке пациента, который полтора месяца назад упал с крыши своего дома и на прошлой неделе умер в нашей больнице. Этот молодой человек работал вместе с Поуком и раскурочивал дело о черной Жатве. Его убил Денни – высокий симпатяга.
– Как звали убитого парня?
– Питер Донохью.
– Я такого не знаю.
– Зато он тебя знал, Мэйю, – Айени обернулся ко мне.
– Зачем ему за мной следить?
– Мы думаем, что с ним работал кто-то еще. И этот кто-то следил за тобой. Возможно, и сейчас следит. Во что ты влезла, Мэйю? Во что вляпалась?
– Ты меня в чем-то подозреваешь?! – не поняла я.
– На твоей оболочке слишком много рубцов. Даже для палача.
Я сжала губы в прямую линию и не стала отвечать.
– Какого это – родиться палачом в семье послушников? – Айени перевернул мясо на сковородке. – Они ведь до сих пор тебя боятся. Или боятся за себя, потому что, если кто-то узнает, что во время Восстания они укрыли палача, по голове их не погладят. Да, времена изменились. Райоты и палачи заработали амнистии. Но ты врач, а это до сих пор запретное поле деятельности для палачей.
Я потянулась за бутылкой с вином. Налила себе в бокал Айени и выпила. Легче не стало.
– И давно ты знаешь? – спросила я.
– Ты спасла ребенка и убила водителя, – произнес он. – Я бы мог тебя остановить… Но не стал. Я соучастник, Мэйю. И срока давности у этого преступления нет, потому что это было убийство. Я никому не рассказал о том, что видел. И никогда этого не расскажу. Питер Донохью был высшим палачом, который работал с кем-то, кто следил за тобой.
– Он упал полтора месяца назад? – спросила я.
– Да.
– Четыре недели назад на меня напали. Но нападавший был не высшим палачом, а низшим. Он сработал через портал. Пробил мне грудь мечом. Я пошла за ним в четвертое. Лица не видела, но голос запомнила. «Твоя клятва Возмездия, сука», – вот что он мне сказал перед тем, как смыться. Я потеряла слишком много Потока и рухнула в первое измерение. И упала в первом, выдрав зажим из питающего опухоль сосуда в теле семилетнего ребенка. Ребенок умер от кровотечения, которое не смогли остановить. А я выжила за его счет. Очнулась в реанимации. Мне сказали, что у меня остановилось сердце. Провалялась в больнице неделю и выписалась. И дала себе слово, что больше никогда не подойду к операционному столу. Если бы я не была палачом, он бы не пришел за мной, и ребенок остался бы жив, – я налила себе еще вина и выпила.