– Если ты все знал, почему ее не остановил? Почему не сказал ей правду и продолжал этот цирк?
– Хотел узнать, насколько далеко она может зайти, – ответил он и сделал шаг вперед.
– И когда же ты узнал, насколько далеко она зашла?
– Когда увидел тебя. Понял, что она намного умнее, чем я думал. Понял, что ты приехала в Р., чтобы разрушить мою жизнь. Понял, что несмотря на десять лет, которые мы не виделись, тебе достаточно только поманить пальцем, и я поплетусь за тобой, словно привязанный. Потому что ты моя Aisori, – он упер ладони в дверь по сторонам от моего лица. – А я кусок говна, прилипший к твоему ботинку.
– Что такое Aisori? – прошептала ему в губы.
– Моя боль, – ответил он.
Его боль? Не-е-т… Это – моя боль. И безысходность. И ревность. И зависть. И возбуждение. И страсть. Это все он. Моя дефлорация у гинеколога и отсутствие секса до тридцати пяти лет. Моя мастурбация. Мое одиночество. Мое дерьмо на ботинках.
Не знаю, зачем я это сделала. Сделала, и все тут. Подалась вперед и впилась в его губы. И поняла, что пропаду. Что он погубит меня. Он меня убьет.
Губы на губах. Ласкают. Ищут. Ладони легли на лицо. Сжимают. Притягивают. Привкус острых приправ. Черный перец на его языке. Он беспощаден. Жжет и ласкает. И снова жжет. И губы мои стягивает, а я прикусываю в ответ. И погружаюсь в эту пучину безумия с головой. Что я такое? Кто я такая, что падаю так быстро и так легко…
В живот упирается что-то. Я знаю, что это. И трусь о него. Бесстыдно. Настойчиво. Похотливо. Он отнял ладони от моего лица и стянул с меня майку. Расстегнул мой лифчик и швырнул его в сторону. Снова к губам моим вернулся. Застежка на моих джинсах тугая. Он порвал ее, не в силах расстегнуть. И вот уже мои джинсы спущены до колен. И трусики мои там же. Горячие ладони накрыли грудь. Пальцы поманили соски. Воздуха стало не хватать. Его язык заскользил по моей шее, теплые губы прижались к ямочке за ушком. Я и не знала, что она там есть… Что у меня есть эта ямочка. Колени ослабели. Что-то было не так. Со мной что-то было не так…
Пальцы заскользили по животу и спустились на лобок. Между ног жарко. Там уже мокро, и мне стыдно, что это так. Но ему нет. Он окунул пальцы в мою влагу и едва слышно застонал. Губы накрыли сосок. Теплое дыхание расползлось по телу мурашками. Пальцы внизу сжали клитор и начали ерзать по нему. Это похоже на мастурбацию, но это не мои пальцы, а его. И его ритм. То слишком частый – и мне хочется стонать, то наоборот, слишком медленный – и от этого хочется стонать еще больше. Я застонала. Застонала, когда он лишил меня оргазма, нырнув пальцами вперед. Он поглаживал меня вокруг входа, не делая попыток проникнуть внутрь. Я слишком долго ждала. Восемнадцать лет. Восемнадцать лет я ждала, что он сделает это со мной. А сейчас я чувствую, что просто перегорю. Перегорю, словно лампочка, если он не сделает того, что намеревался. И он проник в меня одним пальцем.