Знает каждый, сердцем честный,
Карцер тесный».
Помню столкновение поэта, только что прибывшего в очередное исправительно-трудовое учреждение (ЖХ 385-11), с начальником ИТУ, спесивым самодуром Барониным. «А ты действительно барон!» – громко сказал Соколов, когда «хозяин» осматривал новоприбывших при общем «шмоне» (обыске). Красный барон мгновенно отправил Валентина в ШИЗО (штрафной изолятор). И вот, листая вышедший в иную эпоху сборник Соколова ЗК «Глоток озона», я сразу вспомнил Явас, одиннадцатую зону и крутого бериевца:
Тебе, барон, дадут батон
И на батон – повидло,
А нам, баранам, срок и стон,
И крик: «Работай, быдло!»
Наиболее тесные отношения у меня с Соколовым сложились на «религиозной» зоне ЖХ 385-7-1, тоже поселок Сосновка, только через дорогу от большой «семерки». Здесь сидели баптисты, иеговисты, пятидесятники, истинно православные, просто православные – и сюда, чтобы оторвать от основной массы политических, администрация Дубравлага как-то решила определить и наиболее «трудновоспитуемых», «оказывающих вредное влияние». Это были весна и лето 1966 года. На протяжении нескольких месяцев пили чай вчетвером после работы и ужина (ложки пшенной каши с ломтиком рыбы): Соколов, Синявский, я и один немного приблатненный «мужик» (т. е. не «вор в законе», но сидевший в прошлом по уголовной статье). За кружкой крепкого чая обсуждали все мировые и отечественные проблемы, а потом на оставшиеся до отбоя 2–3 часа разбегались по баракам: Синявский – писать свой опус о Пушкине, я – конспектировать Ключевского, а Соколов – писать стихи. Творил он постоянно, изо дня в день. Чекисты периодически изымали написанное, он вновь переписывал изъятое в тетрадь, помня почти все наизусть.
Нам разбить не дано немоту,
Словно клетку – птахе.
Друг Синявский, подсини красноту
До багрового страха.
Но через год на 11-й зоне Валентин и Андрей Донатович больше не общались… До Соколова дошли какие-то публикации Синявского в официальной советской периодике, и Валентин Петрович стал его сторониться: мол, советский по сути. Бескомпромиссен был поэт неволи. При всех «западнических» политических устремлениях Соколов пронес чувство к Родине через все запреты и тюрьмы:
Здравствуй, матушка Россия,
Я люблю тебя до слез.
И еще:
Твоим сыном честным, чистым
Дай мне встретить этот выстрел.
Два качества в Соколове я бы выделил в первую очередь: честность и нежность души. Понятие о чистоте, благородстве, тонкости, о нежности в самом возвышенном смысле этого слова у нас, увы, утрачено и забыто после десятилетий «пролетарской», а ныне – криминально-мафиозной диктатуры. Нередко встречаешь поэтов, выросших среди комфорта и уюта, питавшихся всегда сардельками, как говорил Валек, и при этом сочиняющих грубые, циничные строки, почти на матерном уровне. Но вот Валентин ЗК, знавший всю горечь бытия, видавший последнее человеческое отребье – и сохранивший всю чистоту и НЕЖНОСТЬ сердца. Его стихи, посвященные любимой женщине, по духовной напряженности сопоставимы, на мой взгляд, лишь с Фетом: