Не поймите меня неправильно. Конечно, нам не нужно верить в происходящее в фильме, чтобы эмоционально на него отреагировать. Больше того: мы не должны верить в происходящее, если хотим, чтобы наш эмоциональный отклик был адекватным ситуации. В особенности это касается трагедий и хорроров. В обычной жизни мы вряд ли с радостью понаблюдаем за трагическими судьбами других людей или получим удовольствие от того, что кто-то кого-то преследует, убивает или пытает. Но в рамках художественного вымысла нам часто интересны истории с элементами насилия. Но мы получаем от них удовольствие, лишь зная, что все это не по-настоящему. Мы завороженно наблюдаем за дракой Нео и Морфеуса, потому что знаем, что никто из актеров не пострадал. В случае с «Матрицей» роль играют также спецэффекты вроде замедления или остановки времени – такого не происходит в нашей реальности, а следовательно, это еще одно напоминание, что все происходящее вымышлено. Но популярность реалити-шоу показывает: иногда нам хочется думать, что происходящее на экране реально.
В «Матрице» есть множество занятных отсылок к «Алисе в Стране чудес». Алиса тоже не сразу приняла свою новую реальность. Уже в самом начале Нео (тогда еще Томаса Андерсона) просят «следовать за Белым Кроликом» (татуировкой), который в итоге и приводит его в новую реальность. При встрече Морфеус отмечает: «Ты, должно быть, чувствуешь себя, как Алиса, провалившаяся в кроличью нору». Создатели специально сделали отсылки ко всем известному произведению столь очевидными, чтобы было понятно, что мы вместе с Нео воспринимаем одну и ту же информацию и вслед за ним погружаемся в новую реальность.
Обосновываясь в вымышленном мире – или позволяя ему обосновываться в собственном разуме, – мы не включаем сознательное подавление неверия. Мы не можем заставить себя верить или не верить во что-либо. Мы не подавляем неверие, а создаем веру. Чем лучше мы умеем погружаться в вымышленные миры (а я уверена, что это навык, который нам, взрослым, нужно оттачивать), тем больше нам хочется оттуда подчерпнуть, тем глубже хочется в него погрузиться, как Нео погружается в реальный мир за пределами Матрицы. Для этого нам нужно включить воображение, глядя на то, как перед нами разворачивается этот мир, и меньше задавать вопросов.
Почему же сдобренные высокими технологиями фантазии, выглядящие все более реальными, вызывают у нас эмоции? Некоторые философы считают, что для ответа на этот вопрос нам нужно понимать принцип работы эмоций. Однако это вряд ли так, учитывая, что отсутствие веры в реальность вымышленных ситуаций не мешает нам физически и феноменологически воспринимать их как реальные. Если мы испытываем те же чувства, почему этот опыт нельзя назвать реальным? В каком-то смысле можно, но здесь мы заходим на территорию, где реальность и фантазия пересекаются и соединяются. Подобным образом в «Матрице» пересекаются и соединяются два разных мира. После того как Нео побрили и поселили в новое жилище, Морфеус отводит его в полностью белую комнату. Нео удивлен тому, что он одет так же, как одевался до этого. Морфеус объясняет ему, что это «остаточное представление о себе, физический облик твоего цифрового Я», путешествующее из одного мира в другой. По аналогии, Сайфер не может отказаться от вкуса и аромата стейка, даже зная, что он ненастоящий. Наше знание о реальности или нереальности чего-либо не всегда влияет на нашу реакцию. Возможно, нам следует принять тот факт, что грань между реальностью и ее видимостью не такая четкая, как нам представлялось ранее. Возможно, нам вообще стоит ее стереть, чтобы разобраться в наших отношениях к вымышленным историям.