— Так мы получим за ваши пулеметы золото из подвалов Дворца Советов?
Мне вдруг стало ужасно смешно. Конечно, у нас бывали порой и более странные и забавные случаи, но эта история… хотя, если подумать, даже странно, что я сам не понял большую часть еще раньше. Вся эта возня имела смысл только если оружие предназначено для партизан — законному… ну, по крайней мере, сидящему в Мадриде правительству Франция могла бы подкинуть партию оружия и более простыми способами. При наличии большого участка сухопутной границы эмбарго Лиги Наций можно хоть пять раз на день объявлять, на манер ежедневного намаза.
— Вам заплатят, — пообещал Буше, — а уж происхождение денег… разве оно вас хоть сколько-нибудь волнует?
Ах, ну да, мы же мерзкие наёмники, один ты тут за благородную идею страдаешь!
Пожалуй, Мастер был вдвойне прав, когда отказался от участия в этой сделке. А нам, похоже, все-таки придется нырять в это дерьмо с головой. И хорошо, если хотя бы нос получиться успеть зажать.
Разговор для меня стал откровенно тягостным — тем более, что главное уже было сказано и сделано. Но все же удержаться от еще одного вопроса я не смог.
— Нисколько, Жорж. Искреннее надеюсь, что все мы окажемся в выигрыше от этой сделки. мы получим деньги, испанцы — пулеметы… пусть и не самые лучшие, а вы еще больше раздуете пламя гражданской войны у соседа. Но вы-то не боитесь играть с огнем, не так ли?
И тут Буше сумел меня удивить.
— Конечно же боюсь, Мартин. — спокойно произнес он. — Ужасно боюсь… но не вижу лучшего варианта. Нам… мне надо выиграть немного времени для моей страны здесь и сейчас. Мне жаль испанцев, правда — я знаю, там погибнет много хороших людей и некоторые из них умрут по моей вине. Увы, не я сдавал эти карты, но раз уж выпала такая раздача, приходится играть с тем, что есть на руках.
— Немного времени? — переспросил я. — И что это даст? Допустим, вы его выиграли… год, два, пять? А что дальше?
— А дальше, — Буше подвинул ко мне заполненные бумажки и встал, — неизвестность. Я не загадываю далеко вперед. И вам не советую.
Стук в дверь меня не разбудил — до настоящего сна не хватило минут двадцати — но довольно резко выдернул из полудремы. Я и раньше иной раз был не против поспать после обеда, а близкое знакомство со некоторыми жаркими странами эту привычку еще больше упрочило. Сиеста — святое дело, только вот…
Стук повторился.
— Что надо?
— Вас к телефону, мсье.
Телефон, сколько я помнил, был внизу. Пришлось накидывать пиджак и влезать в туфли. Может и зря — ближе к ночи тут начнут бродить самые экзотические типажи. Вчера вечером, к примеру, когда мы заселялись, по лестнице навстречу ссыпался непрерывно призывавший Мадонну итальянец, на котором из одежды были пышные усы и дырявые кальсоны. Но пока вечернее веселье не началось, надо хотя бы видимость приличий соблюдать.