— Лошадей жалко, — Ковбой погладил вороного по шее и с явным сожалением отпустил повод. Конь, впрочем, уходить не стал, а опустил голову, принюхиваясь к чему-то в заднем кармане своего кратковременного хозяина.
— Хорошие лошади…
— Ну начинается… ты ковбой или цыган?
— Пара лошадей нам бы в этих горах пригодилась…
Технически пара лошадей в грузовой отсек вполне влезала. Мы в нем однажды даже корову перевозили… та ещё вышла история.
— К тому же, — вставил Марко, — герильерос бы лошадей точно забрали. А если отогнать их подальше в горы, то и концов никто не найдет.
— Да вы рехнулись…
В бинокль городок выглядел на удивление аккуратным. Такое больше ждешь увидеть где-нибудь в Дании, Баварии… еще Швейцарии. А вот южнее — редко. Может, жителям более теплых мест некогда возиться с покраской заборов и прочим наведением красоты. Или они просто более беззаботные… не знаю. Но этот городок вполне бы вписался среди лесов и холмов примерно так на тысячу километров северо-восточней. Хотя стиль архитектуры, конечно, местами совсем иной — мавританский или как там называются галереи с арками? Ну и церковь явно другая.
Тут в поле зрения снова оказался Ковбой. С момента въезда в город его закрывали дома, а сейчас он выехал на площадь, осмотрелся… кажется, перекинулся парой слов с кем-то невидимым, под стеной… спрыгнул на землю, привязал вороного, сунул голову в фонтан и принялся смывать пот и пыль. Нехитрое вроде занятие, но Ковбой в него вложил весь свой актерский талант — фыркал, мотал башкой, брызгался во все стороны… в общем, смотреть на это со стороны было тяжело. Хоть я и лежал в тени, но вспотеть успел. Да и голову мыл последний раз еще в парижском отеле… все-то три дня назад? Вот она, относительность в действии. Кажется, что Париж с утренним кофе и круассанами был давным-давно. А на самом деле просто в эти считанные дни уйма событий впрессовалась.
Наш геройский разведчик тем временем снова скрылся за обрезом крыши. Я отложил бинокль в сторону и взял винтовку, аккуратно пристроив ложе на валик из куртки. Вряд ли Ковбоя начнут прямо вот сейчас убивать, но стоило еще раз прикинуть — что и как будет получаться, если работать все же придется.
Получалось не очень весело. Сейчас от моей позиции до площади было метров семьсот. Слишком далеко, даже с учетом превышения. И даже для новой швейцарской винтовки, неисповедимыми, — как любит ввернуть в таких случаях Князь, — путями откочевавшей с заводского испытательного стрельбища в Берне на склад к Штейну, вместе с кипой стрелковых карточек. Если верить им, заводской испытатель из неё спокойно попадал за километр. В принципе, я верил. На привычной местности, где настрелян далеко не первый ящик патронов и влияние каждой паршивой кочки на ветер можно представить с закрытыми глазами — почему бы и нет. У меня такое тоже могло бы получится в паре с Котом. Француз был довольно хреновым стрелком, предпочитая ближний бой, но вот поправки на ветер угадывал фантастически. Все же кровь — не водица… в смысле, сам-то Кот воду любил примерно как его тотемное животное, но когда из века в век из рыбацкой деревушки под Марселем мужчины большую часть жизни проводят в море, умение по тучке на горизонте предсказывать погоду на неделю будет уже врожденное. Но Кот сейчас валяется на койке в немецкой клинике. А у скучающего рядом Леви, конечно, глаза молодые, но вот опыта…