Мучить нас обоих.
— Общество Грассоры нас не примет, а жить в твоей тени я не собираюсь, — цепляясь за остатки здравого смысла, мятежно лепечет она.
— Оно приняло тебя с Ксаном, примет и нас.
— Ксанор не метит в кресло правителя.
— Значит, к йоргам кресло правителя. — Я привлекаю её к себе и продолжаю целовать, потому что по-другому просто не получается.
Меня тянет к этим губам, как магнитом. Тёплым, нежным, покорно приоткрытым.
Тонкое кружево сложенных за спиной крыльев ощущается под пальцами чем-то лёгким, хрупким, невесомым, и, кажется, я никогда не видел ничего прекраснее в этой жизни.
Не видел ничего прекраснее неё.
— Это ты сейчас так говоришь, — грустно продолжает Светлая. — Но когда поймёшь, от чего отказываешься…
Заключив её лицо в ладони, тихо говорю:
— Эления, я принял решение, и ничто этого не изменит. Я точно знаю, от чего готов отказаться, а от чего нет. От тебя — не готов. Отныне ты — часть моей жизни, и я хочу, чтобы об этом знали все. И они узнают, если ты позволишь. Ты мне позволишь?
Глубокий взгляд от неё в меня, от которого уже я начинаю дрожать, как какой-нибудь несдержанный мальчишка, и тихие слова:
— Мы могли бы попробовать.
— Хвала богам, — облегчённо выдыхаю и, притянув её к себе, ещё ближе, нетерпеливо спрашиваю: — А теперь мы можем заняться любовью?
Светлая краснеет, хоть и до этого её щеки заливал шальной румянец.
— И это мы тоже можем попробовать! — расхрабрившись, выдаёт на одном дыхании, а потом добавляет: — Только…
Я снова нахожу её губы своими, снова её целую, продолжая пьянеть от всего, что сейчас между нами происходит. Её неловкие попытки расстегнуть пуговицы рубашки заводят до йоргов. Вместе нам удаётся снять её с меня и бросить на пол. Туда же отправляется и махровая тряпка, когда я подхватываю Лэй под бёдра и, не прерывая жадного поцелуя, переношу на кровать.
Крылья, серебряным мерцанием вплетаясь в полумрак номера, завораживают. Теперь я понимаю, почему Светлые их прячут. Мне на месте её мужа ни с кем не захотелось бы делиться этой роскошью и красотой.
Я об этом подумал?
Я об этом подумал. И, йорги побери, мне понравилась эта мысль! Как понравилось целовать и ласкать эту маленькую язву, чувствовать, как она заводится от каждой новой ласки и движения моих пальцев.
Осознав, что она уже более чем готова, накрываю её собою.
— Гаранор… — Синие глаза широко распахнуты. Кажется, я вижу в них своё отражение.
Вижу себя, пьяного от желания сделать её своею. Ещё пара секунд, ещё немного терпения…
— Гаранор, я…
В следующий момент, натолкнувшись на неожиданную преграду, понимаю, о чём она несмело пыталась меня предупредить.